Бои космического значения

Тон у Смирнова был шутливый, но, если разобраться, говорил он вполне искренне. Сам он лишними проблемами озабочен не был. С женой развелся пятнадцать лет назад. Детей не завел. Всю жизнь был бродягой. И вмерз душой в эту промороженную пустыню, проведя здесь в общей сложности семь лет из своих пятидесяти пяти…

– О, Палыч, – потряс рукой в меховой перчатке профессор Атал. – Ты говоришь неправильно… Люди не могут здесь жить… И людям не нужно здесь жить. Это как жить на Луне… Машины ломаются. Связь ломается.

– Магнитные бури, – поддакнул Смирнов…

Утром связь отключилась. Из динамиков доносилось только шуршание. Это бывает. Рядом – магнитный полюс Земли, до которого, кстати, до сих пор так никто и не добрался…

– Страна демонов, – вздохнул Шри Атал, который в последнее время начал сильно тосковать по теплым краям, по родному Дели. Смирнов знал по практике – когда человека начинают давить подобные чувства, ему пора домой…

– Уф, – перевел Смирнов дух и огляделся. – Красота. Ляпо…

Он не договорил. Рот непроизвольно приоткрылся Смирнов сглотнул загустевшую слюну и махнул рукой куда-то в сторону.

Шри Атал обернулся и тоже выпучил глаза.

– Скажи, что мне это не кажется, – потребовал Смирнов.

– Что это? – воскликнул профессор Атал, вытаращившись на пять крупных темных точек, увеличивающихся в размерах.

– Если бы знать…

Резкий порыв ветра ударил так, что люди качнулись. Ветер замер. Но через пару секунд ударил снова – еще сильнее.

Щри Атал зашипел, прикрывая рукавицей лицо, а потом кинулся к жилому блоку, крича и зовя наружу своих коллег.

Долго звать не пришлось. Наружу с двумя видеокамерами и фотоаппаратом высыпало все немногочисленное население станции.

Точки быстро увеличивались, приобретали хищные остроносые очертания. Они шли клином, как журавли. И в них было что-то зловещее, Что-то такое, от чего хотелось вдавиться в толщу льда и прикрыть голову руками, взывая к Божьему милосердию, Мартин Вольф, метеоролог из Берлинского университета, полушепотом молился. Остальные галдели Смирнов угрюмо молчал, внутри поднималась волной противная мелкая дрожь, с которой невозможно совладать. Он ощущал, что это не к добру.

– Они! – восторженно завопил Серега Шулыгин, зеленый микробилог из Московского НИИ медико-биологических проблем. – Я знал!

Неопознанные объекты уже приобрели четкие очертания. Остроносые летательные аппараты, похожие на сплющенных прессом гигантских глубоководных рыб. Открывавшиеся взору их плоские брюха были черные, полированные, на них, как в зеркале, отражалась ледяная гряда, над которой они шли.

– Это корабли… Это их корабли, – как пьяный, орал Шулыгин.

Они шли прямо на станцию Это вскоре стало ясно. И тогда восторженные крики замолкли. Полярники молчали, ощущая, как нарастает напряжение.

А Смирнов, видя, что острие клина нацелено прямо на них, неосознанно понимал, что в нем поднимается паника, с которой ему не совладать, и хочется бежать, зарыться в снег…

– Жуть зеленая, – прошептал Шулыгин, не выпускающий из рук маленькую видеокамеру «Панасоник» и не забывающий жать на кнопку записи.

Ему никто не ответил Это действительно были корабли. Откуда они пришли – из глубин космоса, из других измерений? Человечество не могло создать их. Они были огромны. Они были наполнены зловещей силой.

При их приближении ветер, донимавший полярников уже три дня, стих. Установилась прозрачная, звонкая тишина.

– Господи, спаси, – прошептал Смирнов и перекрестился, видя, что туши чужих кораблей начинают снижаться.

– Раздавят, сволочи, – воскликнул Шулыгин, трясущимися руками ловя в объектив видеокамеры объекты.

А громадные тени на ослепительно белом льду подползали все ближе к крошечным корпусам станции и фигуркам людей, застывших на поверхности.

Когда тень упала на полярников, стало заметно холоднее. Температура мигом упала градусов на пятнадцать. Защекотал нос запах озона и еще какой-то непонятной химии. И стало тихо. Настолько тихо, что слышно было, как бьются сердца и жужжит мотор видеокамеры…

Казалось, это никогда не кончится. Гладкое брюхо чужого корабля двигалось над ними, как длинный товарный состав, которому нет конца. Возникло ощущение, что до него легко дотянуться рукой. И еще в душах людей возникла уверенность, что сейчас неторопливый бег закончится, и корабль осядет, вдавливая в лед и станцию, и людей.

– Ну же, – прошептал Смирнов, сердце которого рвалось из груди. Он судорожно вдохнул ледяной воздух, обжигая легкие и не обращая на это внимания. Корабли прошли над станцией!

– Я хренею, – незатейливо прокомментировал Шулыгин.

Они зависли километрах в семи южнее. Пять кораблей замерли неподвижно в воздухе на высоте в три десятка метров, носами почти касаясь друг друга, образовав звезду.

И тут, как языки, откуда-то из глубин их металлических корпусов поползли закрученные в спираль золотые штыри. Они соприкоснулись с поверхностью льда и озарились ярким, как при газосварке, светом. Вниз ринулся зеленый луч.