Бои у Халхин-Гола (1940)

Вечером, когда я находился в дивизии, по передали: «Центральная переправа взорвана». Это было как снег на голову. С рассветом — наступление, и — нет переправы. Немедленно проверили. Оказалось, что переправа цела и невредима. Только в одном месте вода шла через понтон. Дело пустяковое. Это было и в прошлом и никакой существенной роли не играло. И вот какой-то случайный человек, не разобравшись, передал, что мост взорван. Я сейчас же позвонил военкомам соединений и частей и снова их предупредил о необходимости вести самую решительную и жестокую борьбу со всякими «слухами».

Одна из листовок, выпущенных командованием и политическим отделом корпуса

Был в этот день и такой случай. Прибежал человек на артиллерийские позиции 127-го стрелкового полка и заявил собравшимся бойцам, что в подразделении, мол, все разбежались. «Был страшный бой, японцев видимо-невидимо. Я еле спасся бегством». Здесь сразу, раскусили, что это — провокатор. Его задержали. Проверили. Так и оказалось. Я собрал весь свой резерв и бросил, его в части. Нужно было лично рассказать всем командирам и военкомам об этом случае, поднять их бдительность против провокационных выступлений. Быстрое реагирование на подобные факты, большая массовая работа принесли результаты: во время августовских боев не было серьезных случаев паники.

Как мы расставили силы ко дню наступления?

Большинство политических и партийных работников полков, батальонов и рот были с бойцами в окопах и вместе со своим подразделением и частью шли в наступление. В полках находилось большинство работников политотделов соединений, а также политотдела армейской группы. Всех работников политотделов, шедших в бой, мы обязали взять с собой винтовки и гранаты.

Что касается аппарата политотдела армейской группы, то здесь мы так распределили свои силы. С вечера и ночью все работники политотдела были в частях. Мой заместитель тов. Цебенко был послан на весь период боев на решающее направление. К нему мы прикомандировали работника политотдела тов. Бархатова и еще четырех политработников из резерва. Начальника отдела руководящих парторганов тов. За-коворотного мы послали для работы в тыловые части.

Одним из больших недостатков в работе политотдела в период прошлых боев было то, что все работники политотдела уходили в полки, батальоны, роты. Там они руководили боем, проявляя на каждом шагу доблесть и отвагу. В политотделе же никого не оставалось, и он по сути прекращал свое существование. Мы же решили иначе. Ночью 20 августа из частей возвратились я, начальник отдела пропаганды и начальники ряда других отделов. Мы лично убедились, что в частях все подготовлено. Люди полностью на своих местах. Сидеть там нет надобности. Наоборот, наша обязанность была находиться сейчас в политотделе, подытожить все виденное и принять необходимые меры, чтобы подтянуть последние «хвосты».

Нужно было еще раз просмотреть свои резервы, проверить систему связи с соединениями и полками. Вышел специальный номер газеты «Героическая Красноармейская», посвященный наступлению. Вышла листовка политотдела, тоже посвященная генеральному штурму. Все это нужно было, сохраняя военную тайну, доставить в части и организовать дело так, чтобы на рассвете, после зачтения боевого приказа, газеты и листовки были розданы и обсуждены. Словом, дела оказалось много. Целую ночь кипела работа. Шли последние приготовления.

Вставало солнечное утро 20 августа. Над лощиной горы Хамар-Даба и над рекой Халхин-Гол стлался утренний туман. В 5 ч. 45 м. утра загудело монгольское лазурное небо, закрытое тучей советских самолетов. Содрогнулась земля. Началась подготовка атаки. На голову врага обрушилась могучая сила залпов нашей славной артиллерии и авиации.

Ровно в 9 часов, как было указано в приказе Военного Совета, с возгласами: «За Родину!», «За Сталина!» стальной лавиной ринулась вперед на врага наша героическая пехота, неся на своих штыках ужас и смерть японским провокаторам войны. Загудели моторами и понеслись вперед наши мощные танки, бронеавтомобили, расчищая путь своей пехоте. Ярким пламенем полыхали в каждой роте, в каждом взводе красные флаги. Все стремились первыми выполнить боевой приказ командования, свой священный долг перед Родиной, воинскую присягу.

Это был самый ответственный и самый трудный период в работе политотдела. Нужно было в любую минуту, в любой час знать о положении на фронте, на его отдельных участках и в тылу, чтобы во-время притти на помощь нашим частям. Нужно было сразу же узнать имена героев первого дня генерального наступления, чтобы их подвиги сделать, знаменем всего фронта. Нужно было знать настроения бойцов, поведение командиров и военкомов в бою, немедленно проинформировать всех бойцов фронта о первых успехах, о действиях соединений, дать им ясную перспективу дальнейшей борьбы. Нужно было, наконец, нанести новый идеологический удар врагу — рассказать японским солдатам, что они окружены и что единственный выход для них — сложить оружие и сдаться.