Бояться нужно молча

В его тоне нет ни намека на веселье. Исчез тот, кто был секунду назад. Ольви не теребит челку и не сидит с приторно-ровной осанкой. Не смеется и не шутит. Когда голос из динамика затихает, он без единого слова прячет планшет в рюкзак и идет к дороге.

– Что случилось? – спрашивает Матвей.

Я приподнимаюсь на локти. Ольви не отвечает, и меня это тревожит. У него забрали маску клоуна. Он остался без защиты.

– Да что с тобой?! – Матвей догоняет его и несильно бьет по щеке.

– Мне нужно домой.

– Зачем?

– Мама. Мама умирает.

Глава 9

Реальность в один миг стала картонной. Ненастоящей. Наигранной. Ольви превратился в тень.

Я вспоминаю самоуверенную улыбку, насмешливый тон, непослушную челку. Выскочка умер.

– Мы с тобой. – Матвей хлопает Ольви по плечу и быстрым шагом подходит ко мне. – Альбу я возьму на руки. Шейра, ты сможешь идти?

Не обращая внимания на пляшущий мир, я поднимаюсь.

У тебя впереди – две недели. Не притворяйся.

Мы едем в кабине к сердцу свободы – к полям, окруженным трассами. Нас высаживают среди колосьев, чуть поодаль от дома Ольви. Как Утешителей у разрушенной арены. Они не успели. Успеем ли мы?

До маленькой кирпичной хижины мы добираемся за пару минут.

Никто не решается проронить ни слова. Я чувствую: Ольви благодарен за тишину.

Мы нажимаем на кнопку звонка. Дверь открывает безликая женщина в белом костюме. Утешительница. Мы едва помещаемся в прихожей. От запаха сырости меня тошнит. Стулья завалены старыми кофтами и свитерами, вдоль стены разбросаны дырявые тапки.

Матвей укладывает Альбу на маленький диван в углу. Синие губы и несколько седых волос – вот что осталось ей в подарок после операции.

– Где она? – спрашивает Ольви, и я вновь его не узнаю. Этому парню незачем носить маску. Он умело прячется и без нее. – В комнате?

– Да. Будьте осторожны. – Утешительница неестественно выпрямляет спину. – Зря вы их привели, Ольви.

– Что с ней? – Его голос готов надломиться, как когда-то надломился мой.

Мне страшно наблюдать за этим. Как же страшно…

– Она раза три теряла сознание. А потом бредила. – Женщина на миг умолкает. – Я бы…

– Говорите, как есть, Силия.

– После таких скачков кармы организм слабеет. Боюсь, еще одного резкого понижения или повышения запаса сердце Марфы не выдержит.

– Вы же Утешитель! – Ольви срывает маску. Подбегает к ней. Отчаянно ищет воздух и не замечает, что мы уже на дне. – Спасите ее!

– Я сделала все, что от меня зависело. Утром к вам приедут люди из первого блока.

Из первого блока. В нашем городе никого не хоронят. Эту традицию растоптали тридцать пять лет назад и на ее месте построили каменную коробку для исследования трупов. Их разбирают на органы, а остатки кремируют и высылают по связным ящикам родным.

– Я не впущу их, – отрезает Ольви.

Воды сомкнулись над нами, мой друг. Задыхайся.

– В таком случае попрощайтесь с кармой, – передергивает плечами Утешительница.

– Катитесь к черту, – чеканит он. – Выметайтесь из моего дома!..

– Вы не заплатили мне за эту неделю, – невозмутимо перебивает его Силия. – Как только я получу тридцать гигабайтов кармы, тут же уйду.

– Вы серьезно? – истерически хохочет Ольви. – А за что вам платить? За то, что моя мать при смерти? Или за то, что вы не соизволили ее госпитализировать?

– Это бы не помогло.

– Да мне плевать, что вы думаете! Выметайтесь!

Нам так не хватает жабр…

– Тогда у вас заберут карму силой. Из вашего индикатора будет вычитаться по пять гигабайтов каждый день. Готовьтесь заранее, чтобы не обнулиться.

Я безвольно слежу за тем, как Силия выходит из дома. Как Ольви проклинает ее, переворачивает стул и раскидывает одежду. Как он пытается всплыть, но получается лишь кверху брюхом.

– Успокойся! Тебя мама слышит, придурок! – хватая Ольви за ворот и встряхивая его, рычит Матвей.

– Я не хочу туда. Что ей сказать? Как вести себя? Нет, – мотает головой он. – Нет. Я не хочу.

– Успокойся.

– Я не пойду!

– А ты и правда придурок. – Матвей отпускает его и, оперевшись на стену, сползает на пол. – У тебя есть шанс попрощаться с ней. Я бы многое за это отдал.

– О чем ты? – спрашиваю я.

– О прошлом.

В чем твой секрет, безликий парень? Почему ты здесь, с нами? Из-за планемии? Слабость почти отступила, и я все отчетливее понимаю: дело не в болезни.

Я поворачиваюсь к Ольви:

– Я с тобой.

– Уверена?

– Да.

Он ведет меня в конец коридора, после чего мы оказываемся в тесной комнате, пропитанной полумраком. На окнах висят грязные занавески, на стенах – зеркала, частично покрытые синей краской. За пыльным деревянным шкафом темнеет кровать.

– Это ты, сынок? – раздается нежный голос.

Женщина лет семидесяти с длинными седыми волосами тянет к нам руку. Худую. Морщинистую. В ней нет ни капли жизни. Нет, Марфа не сущность. Она просто стара и слаба. Ей тяжело. Я вижу, какие неимоверные усилия она прилагает, чтобы наполнять легкие воздухом. Одеяло давит на нее. Душит. А она до сих пор надеется вырваться из его пут и не догадывается, что запущен обратный отсчет.