Бойня

Финк застонал. Превратившееся в агонизирующий кусок истерзанного мяса сердце, словно давило тисками и одновременно жгло огнем. Боль растекалась по телу сгустками густой, вязкой смолы, охватывала грудину, отдавала в лопатку и превращала левую руку в стремительно немеющий кусок плоти. Ставший невыносимо пустым, разреженным воздух с шипением затекал в легкие, но отказывался делиться с организмом таким желанным сейчас кислородом. В глазах плавали цветные круги. С трудом оттолкнувшись от столешницы, Джебедайя откинулся на спинку кресла. Черт. Как же не вовремя. И куда запропастился Зэд? Подходящего для переливания раба подобрали еще час назад. Губы Финка исказились в полной боли и обиды усмешке. Чистота. Он всегда был поклонником чистой крови. И во что это вылилось? Устроитель боев скрипнул зубами. Ну, да. Он тоже был чистым. Почти. И никогда не уважал тех, кто излишне усиливал себя имплантантами и наномодификациями. Жизнь в пустошах трудна, но человек сам должен нести свой крест. Возможно, он получил это от матери. Она была кочевницей. Рабыней со Сломанных холмов. И как все степняки с опаской относилась к технологиям. Могла ли она мечтать, что ее сын заберется так высоко? Станет правителем собственного города? Кто знает. Когда он видел ее в последний раз, она уже почти ничего не понимала. Слишком много переваренного макового сока. Слишком много опиумной отравы. Слишком много удовольствий.

Отца он не знал. Да и как можно было различить родную кровь в том бесконечном потоке клиентов, идущих к матери? Финк родился в борделе. Мало кто в Бойне знал, что Джебедайя Финк, Устроитель боев, Барон Бойни был сыном обычной шлюхи. Еще меньше отваживалось говорить об этом вслух. А те, кто решались… что же, его арене всегда было нужно свежее мясо. Он стал свободным в возрасте восьми лет. Ловкие пальцы и живость ума позволили ни разу не попасться на воровстве, и он достаточно быстро скопил нужную сумму серебра. В двенадцать он уже возглавлял небольшую банду. Подростки, такие же, как он, они занимались тем, что обчищали карманы подвыпивших клиентов кабаков. Когда ему было четырнадцать, его волки вышли на тракт. Грабить репоедов было довольно выгодно, а разбойничья жизнь сулила намного больше воли, чем судьба малолетнего карманника, но Финк не позволил своей команде превратиться в одну из множества рыщущих по пустошам крысиных стай. Он всегда стремился к большему. И не останавливался ни перед чем. В скором времени его люди стали охранять караваны. Неожиданно, договариваться с другими рейдерами о свободном проезде, оказалось намного выгодней, чем самим грабить грузовики, и в один прекрасный день Финк понял, что у него намного больше денег, чем он может потратить в пустоши. Джебедайя начал открывать лавки. Организовывать места под торги. Не полноценные ярмарки, а просто места обмена, но караванщики с удовольствием пользовались его стоянками. А потом судьба дала ему шанс. Шанс звали Телма. Огромный, закутанный в пахнущие кровью и гниющим мясом шкуры рейдер не только не убил присланного к нему гонца, но и выразил желание встретиться лично. Финк не боялся. Он никогда ничего не боялся, ведь еще малолетним мальчишкой он понял — короли не любят договариваться, но еще меньше любят лить кровь. Мир всегда лучше войны, и даже стая диких зверей понимает, что глупо закапывать родник, приносящий чистую воду.