Бойся моей тени

Правильные приоритеты не всегда очевидны. Особенно, если тебе выкручивают яйца. Я вскочил с кресла, толкнул его. Вернее, толкал, пока Каяков не упал. А потом уселся сверху и начал душить. Как в старых фильмах, двумя руками, схватив за горло. Никаких захватов шеи на сгиб локтя. Кстати, оказывается, это удобно. Важно правильно положить руки — большие пальцы по обе стороны от трахеи, так, чтобы они давили именно на воздуховод под ней. А остальные пальцы буквально вцепляются в саму шею, что тоже дискомфортно удушаемому, зато надежно для душащего. На мне были кожаные перчатки, чтобы не оставлять следов. Душить в них не очень удобно, но я все сделал правильно, поэтому у меня получилось. Нет, конечно моя жертва потрепыхалась. Каяков пытался резкими ударами сбить захват с шеи, ударить меня в печень, просто выгибался подо мной, надеясь скинуть. Единственное что у него получилось — немного посипеть пару раз, сквозь сдавленное горло. Может, будь Каяков посильнее физически, то у него что-то, да получилось. Увы, я сидел на нем крепко, и душил яростно, как голодный сомалиец поймавший рыбу. Он потрепыхался и затих. Я, тяжело дыша, сполз с тела. Отдышался. Понял, что Кенни и Хемчик никого не жрут. Потрогал пульс у своей добычи. Хозяин дома был все еще жив. Я выключил фонарик на его телефоне, который продолжал пугать моих теневиков.

— Хера ли вы нежные такие! — с досадой прикрикнул я на них. Теневики никак на это не отреагировали.

Я оставил Кенни рядом с собой, а Хемчика отправил искать других людей в доме. Сам достал из рюкзака скотч. С трудом усадив на кресло Каякова, я примотал его за руки и за ноги. И даже по груди прошелся несколько раз, фиксируя тело к спинке, чтобы вперед наклоняться не мог, кресло расшатывать. Хорошая получилась конструкция, цельная.

Утомился я от всего этого, и устало опустился в другое кресло. Посидел, отдохнул. Вернулся Хемчик, доложил, что в доме больше никого. А в доме для слуг пять человек, трое спят. Хорошо. Молодец Хемчик, не тупой и инициативный, понимает контекст ситуации.

Я встал, поправил съехавшую набок маску. Взял со стола бокал с коньяком. Вдохнул дивный аромат. Дуб, сладость, цветы. Как будто волшебство в стакан налили. Долил из бутылки еще. Вернулся и плеснул коньяк в лицо своему пленнику. Он вздрогнул, захрипел, открыл глаза.

— Ну здравствуй, — сказал я, стоя наготове с кляпом. Ночь, сейчас если орать начнет, вся округа сбежится. Все равно заняться нечем больше, света же нет.

Каяков потратил секунды три на то, чтобы прокашляться, просипеть, “И тебе не хворать”, и тут же перехватил инициативу в разговоре:

— Ну, говори, чего надо?

Честно говоря, я даже растерялся. План был прост — прийти, нппугеть соими "чертиками" до чертиков. А если не получится — взять и убить. Но вот сейчас, когда он сидит передо мной связанный, я просто не смог. Я затолкал ему в рот кляп. Примотал скотчем. Постоял рядом, тяжело дыша. Казалось бы, проще простого. Вон Кенни аж когтями потолок в углу скребет, так до теплой кровушки рвется. Просто поводок слегка отпустить и он сам кинется.

Но я так и не смог. Вернулся к столу, взял бутылку. Стянул с себя дурацкую маску, бросил её на стол. Отпил коньяка прямо из бутылки. И да, на вкус он тоже был прямо как жидкое волшебство. Я уселся в кресло напротив Кякова и задумчиво смотрел на него, пока он в полной темноте, шарил по сторонам слепыми глазами.

Ну, и что мне теперь делать?

Глава 28. Я никто

Из растерянности меня вывел взгляд Каякова. Пырился прямо мне в глаза. Я осмотрелся — шторы задернуты, да и на улице темно. В эту эпоху электричества, мы и забыли как бывает темна ночь. В комнате сейчас должно быть так темно, что даже руку на расстоянии носа не увидеть. Я тихонько сместился в сторону. Каяков перевел взгляд за мной. Что-то промычал. Я подошел, резким движением сдернул кляп. Он вскрикнул — по нынешней моде он был аккуратно “небрит”, и скотч проредил ему усы вокруг рта.

— Тихо! — прошипел я.

— Ладно, ладно. Только давай без этого, — он мотнул головой в сторону. Видимо, намекая на кляп. — У меня насморок ведь Я чуть не задохнулся! А ты ничего так, зловеще смотришься. И как ты это сделал?

— Что именно? — уточнил я. Проник к нему в дом? Нет, кажется он спрашивал о другом.

— Глаза. Краской специальной веки намазал. Нет, согласен, круто смотрится. Я даже занервничал сначала.

Я некоторое время задумчиво смотрел на него. Потом клацнул клавишей раскрытого ноутбука. Экран загорелся, приглашая ввести пароль. Но даже этот свет, раньше казавшийся мне довольно тусклым, сейчас раскрасил мир вокруг меня в цвета и полутона. Мир стал ярче, объемнее. Так видно было лучше, если не считать все ещё плавающие перед глазами блики от фонаря телефона. Я подошел к зеркалу. В котром медленно проялялось мое отражение — мое темнозрение неохотно отступало, уступая обычному. Вернее, я поймал тот самый сумрак, когда работали оба варианта. Я присмотрелся к небольшому зеркалу в углу. В нем отражалась моя неясная тень и горящие красным глаза.