Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)

– После всего, что вам довелось пережить, молодой человек, сия история не произведет на вас особого впечатления. Кали – жена бога Шивы. Выглядит достаточно зловеще: черная, о четырех руках, в каждой – то нож, то отрубленная голова, вокруг шеи – ожерелье из черепов…

– Страшилки! – пренебрежительно заметил реалист Степа.

– Страшилки, конечно. К сожалению, с этой абсолютно вымышленной дамой связаны вполне реальные злодеяния…

– Я что-то читал, – перебил капитан. – Поклонники Кали – туги, кажется. Они организовали ритуальные убийства…

– Да. От их рук погибли, судя по всему, сотни тысяч индусов. Может, и больше – жертвы исчезали, и находили их редко. Англичане борются с этим злом уже больше века, причем довольно успешно. Но в последние годы среди поклонников Кали распространяется слух, что приближается Ночь Брахмы…

Сообразив, что его собеседники не столь знакомы с индийской мифологией, Ингвар пояснил:

– У индусов есть свое учение о конце света, довольно своеобразное. Он у них наступает после долгой эпохи – кальпы. Сама эпоха – это День Брахмы, а безвременье, которое следует за нею – Ночь. Подсчеты велись издавна, и могу с явным оптимизмом констатировать, что ближайший конец света не близок…

Степа ухмыльнулся. Поповским россказням он не верил. Арцеулов же слушал с немалым интересом – среди его довоенных знакомых немало говорилось об индийских тайнах, о необычных открытиях госпожи Блаватской и о Свете, который придет с Востока.

– Недавно среди поклонников Кали пошли слухи, будто подсчеты неверны, и ближайшая Ночь Брахмы настанет не через энное количество тысяч лет, как ожидалось, а буквально на днях. И это будет не просто очередная смена Дня и Ночи, а так называемая Махапралая – Великое Уничтожение мира. Будто его предвестники уже действуют на Тибете, в Непале и, между прочим, у нас в России. В этой связи поминают и Шекар-Гомп – он ведь считался именно Стражем… Ну-с, а богиня Кали как раз и обязана по долгу своей службы готовить мир к гибели – окутывать тьмой, наводить ужас и так далее. А значит, и господа туги активизировались… Все это я уже поведал господину Джоунзу, но сей достойный представитель британской короны желает моей конкретной помощи. А вот тут я, как говориться, пас…

– А чего ему надо? – удивился Степа. – Он же, чердынь-калуга, полицейский, пусть и ловит этих… тугов.

– Он их ловит. Как раз вчера задержал одного весьма подозрительного типа, судя по всему, руководителя всех тугов делийской провинции. Этакого местного Распутина. Если бы он признался…

– Ну, это не проблема! – неожиданно для самого себя заметил Арцеулов.

– Точно, – поддержал его Степа. – Будь я на фронте, чердынь-калуга!

– Господа, господа! – покачал головой художник. – Вы к счастью, не на фронте. Здесь британские законы, презумпция невиновности и «Habeas Corpus Act». Вы можете лишь вежливо допрашивать мерзавца, даже зная, что он лично убил во славу Кали несколько сот человек…

– Во гад! – бурно отреагировал Косухин.

– Если желаете, завтра я попрошу лейтенанта продемонстрировать вам этого господина. Зовут его Рам Сингх. Полюбуетесь, хотя ничего приятного не обещаю…

На прощанье Ингвар подарил Степе и Арцеулову их портреты, вернее, небольшие карандашные наброски, которые успел сделать во время разговора. Рука у художника была твердой и точной – Арцеулов лишь покачал головой, а горячий Степа был в полном восторге, втайне мечтая лишь о том, что сможет в ближайшее время показать портрет брату, товарищам по партизанскому отряду – и Наташе.

Наутро посыльный вызвал Арцеулова и Степу в участок, где намечался допрос задержанного. Ростислав шел без особой охоты – убийц в этой жизни он уже успел навидаться. Степе тоже было противно, но он испытывал странное любопытство. Слова Ингвара о Распутине его задели, и Косухин ожидал увидеть нечто грозное и страшное, непременно с огромной черной бородищей и горящими глазами.

Его ждало разочарование. Арестованный оказался низеньким худеньким человечком, действительно с бородой, но не черной, а какой-то пегой, с подслеповатыми бегающими глазками и несколько перекошенным ртом. Вид у господина Рама Сингха был действительно вполне уголовным, но, с точки зрения Степы, поклонник Кали не «тянул» больше, чем на мелкого карманника.

– Вот-с, господа, полюбуйтесь, – предложил Ингвар, когда завершились взаимные приветствия, – мистер Рам Сингх уверяет, что он обыкновенный возчик, развозит товар в лавки и ни о какой богине Кали не знает…