Боль

Внутренняя схема перемещения больных из отделения в отделение, очевидно, самое большое достижение врачей: путь "наверх", в самое тяжелое отделение номер 12, так же как и дорога вниз, в самое легкое, постоянно открыты для всех больных. Это значит, что все нюансы состояний улавливаются и контролируются. В 12-е отделение поступают больные, представляющие повышенную опасность для себя и окружающих. Как правило, время пребывания там месяц. Здесь часто "отдыхают" отрицательные лидеры. Возвращаются в промежуточное отделение, где условия наблюдения дают возможность проверить, созрел человек или нет для обычного отделения. Но есть больные, которые годами находятся на 12-м. Был почти постоянно связанный больной. Как только его отвязывали, он тут же нападал на того, кто его освобождал.

Мне всегда хотелось понять, как возникла достославная путаница, пустившая корни в создании подавляющего большинства людей. Почему никто толком никогда не понимает, что делают с больными, находящимися на принудительном лечении: их лечат или их наказывают? Теперь я знаю, как ответить на оба вопроса. Путаница у тех, кто имеет власть. Неважно, большую или маленькую.

Вот сидят эксперты. Им нужно принять решение: в больницу с камерным содержанием или санаторного типа направляется больной, совершивший общественно опасное деяние. На каком основании они принимают то или иное решение? Оснований, то есть закона, регулирующего этот процесс, нет. Врачи должны держать пациента в таких условиях, где они с ним справятся. Врач может держать своего необычного пациента в санаторном, психосоматическом или охранном отделении, которое за каменной стеной и шестью рядами колючей проволоки. Медики должны выбирать меру, а так же выбирают эксперты, они выбирают с позиции наказания — учитывая материалы дела. А ведь мы уже знаем, человек болен. То, что он сделал, не его вина, а его беда. А тут создается ситуация, когда заранее, при определении типа лечения, стараются совместить лечение с наказанием. Но так ведь не бывает.

А кто, возникает следующий вопрос, знает, как справиться с опасным, но тяжело больным пациентом? В Троицкой больнице было и убийство медицинской сестры, был и случай, когда врачу выкололи глаза, не говоря уж о "мелочах": в среднем за год случается более тысячи драк и более 250 нападений на медицинский персонал.

Врачи знают. Но только их никто не спрашивает.

Во времена Советского Союза существовали психиатрические больницы специализированного типа в системе МВД. В таких больницах были контролеры, то есть люди, наделенные особыми правами. В экстремальной ситуации они могли применить силу. Перестройка все психбольницы передала под крышу Минздрава. Зачем? Чтобы не заливаться краской при упоминании об МВД. Порядок, теперь никто не краснеет. Но разве перестройка сумела сделать так, чтобы в одночасье исчезли все особо опасные больные, которым нечего терять и которых ничем, кроме наручников, не удержишь? Тут опять не сумели или не захотели отличить правду от истины. Правда у каждого, как говорит Каганович, своя. А истина состоит в том, что из больниц МВД не убегали, а из больниц спецтипа при Минздраве стали бегать — когда такое было? А врачи должны лечить. Все остальное — не их забота. Однако человек, которого убил сбежавший из спецбольницы пациент, вряд ли оживет при слове "демократия".

Прошло много лет, а я до сих пор помню ребенка, ставшего жертвой психически больного человека. Летним днем четырехлетний мальчик сидел в песочнице во дворе бабушкиного деревенского дома. А мама была в доме, готовила обед. Вдруг на улице появился совершенно обнаженный мужчина, который размахивал палкой и кричал. В другой руке у него был кирпич. Стало ясно, что человек или мертвецки пьян, или тяжело болен. Бабушка в ужасе вбежала в дом. А маме мальчика просто в голову не пришло, что бабушка не обратила внимания, успел ли ребенок укрыться в доме. Мужчина зашел во двор, со всего размаху ударил ребенка кирпичом по голове и спокойно удалился. Ребенку сделали 4 операции — спасали жизнь. А мальчик стал инвалидом, и не нужно хорошо разбираться в медицине, чтобы сразу разглядеть, что у него нет половины головы. Кто же изуродовал мальчика? Сбежавший из психбольницы пациент. Как же ему удалось сбежать? Как — не знаю, но сбежал ведь.

Общество постоянно изнуряет себя вопросами: как совместить человеколюбие с безопасностью здоровых людей? Люди из бывшего Советского Союза изуродованы генетически — психически больные у нас, давайте не будем кривить душой, людьми не считаются. По этой же причине мы очень редко видим детей-олигофренов или даунов с родителями. Их стесняются. По этой же причине все вопросы, связанные с содержанием психбольных в больницах, не говоря уж об учреждениях, где осуществляется принудительное лечение, — все эти вопросы всегда остаются без ответов. Тут на здоровых денег не хватает, а вы про психически больных…