Большая душа

И Дося, одинокая, с изголодавшейся без дружбы и ответной привязанности душой (где же было всегда занятой театром Ирине Иосифовне уделять время крестнице?), в Венином лице нашла наконец себе друга и товарища. Теперь все свободное время дети проводили вместе. У Доси было много книг, подаренных ей еще в дни раннего детства, и Веня, научившись читать в подготовительной школе, которую посещал две зимы подряд и которую кончил лишь этой весной, с жадностью накинулся на них. Особенно любил он сказки. Да и его длинные беседы с Досей, казалось, мало отличались от прочитанных Веней сказок.

Дося сама была точно интересная книга-сказка. Она верила в колдунов, добрых и злых фей, ведьм и волшебниц, буквально бредила ими. И со дня знакомства с девочкой Веня словно погрузился в какой-то новый мир волшебных сказочных грез…

Глава IV

– Ха-ха-ха!.. – вдруг неожиданно звонко расхохоталась Дося. – Вот я глупая-то!.. Совершенно забыла, зачем пришла. Новость ведь я тебе принесла, Веня, и очень нерадостную новость… Послушай-ка, горбунок, ведь мы с тобой последние месяцы проводим вместе!.. Вот что!..

– Как так – последние? Что ты такое говоришь, Дося? – испуганно воскликнул мальчик.

– Ну, да, последние. В августе-то я – тю-тю! Послушай только: крестненькая получает место в провинции, где-то далеко-далеко отсюда, очень хорошее место, где она будет играть настоящих принцесс и королев. И жалованье ей там будут платить большое! Ну, конечно же, она и меня возьмет с собой и тоже пристроит у них в театре, где я буду исполнять роли девушек из толпы, в тех пьесах, конечно, где требуется толпа на сцене. Недаром же она занялась сейчас моими манерами и уроки декламации возобновила. Она говорит, что не всем же актрисам и актерам играть главные роли, надо кому-нибудь изображать и второстепенные, маленькие, и что хоть на это-то я, может быть, окажусь способной. Такая большая, а целыми днями бьет баклуши!.. Пора за работу взяться! Каждый человек работать должен… Это она мне сегодня еще до урока декламации сказала. И еще сказала, что своему будущему начальнику, антрепренеру то есть, уже писала обо мне и уже его ответ получила. Он согласен принять меня в свою труппу статисткой, на маленькое жалованье. Так-то, мой милый горбунок, первого августа мы с тобой, значит, волей-неволей, но должны расстаться!

Это известие, свалившееся на него, как снег на голову, до того ошеломило Веню, что в первую минуту он не мог сказать ни слова.

Одна мысль о разлуке с Досей, с которой так тесно были связаны целых два года его жизни, показалась мальчику до такой степени чудовищной, что он совершенно растерялся.

– А как же я один-то останусь? Что я тут один, без тебя, делать буду? – с трудом выдавил из себя маленький горбун; грустные синие глаза мальчика наполнились слезами.

Даже живая, беспечная, жизнерадостная Дося почувствовала, как сейчас страдает ее друг. Горячая волна жалости внезапно захлестнула ее маленькое сердце.

– Послушай меня, горбунок, послушай, – быстро-быстро заговорила она и, обняв Веню за шею, потянула его на их любимое место у окна.

Здесь девочка живо уселась на подоконник и, указав своему приятелю на место возле себя, тоном, не допускающим возражений, коротко скомандовала:

– Садись!

Подождав, пока Веня, неловко вскарабкавшись на окно, уселся наконец рядом, Дося снова заговорила, спеша и волнуясь:

– Ты не горюй, горбунок, в самом деле, не горюй… Я буду писать тебе часто-часто и вспоминать о тебе каждый день. И потом, разве ты не думаешь, что в одно прекрасное утро в твое окно действительно влетит пара белых лебедей, впряженных в маленькую золоченую колесницу, в которой будет сидеть добрая волшебница-фея… Понимаешь, горбунок, наша с тобой добрая фея! И вот она и превратит тебя в прекрасного принца, горбунок, в настоящего прекрасного принца, в бархатном камзоле, в берете, с плюмажем, как на той чудесной картинке из моей книги сказок. И ты придешь за мной и увезешь в свой дворец. То-то будет чудесно! В честь нашего приезда там целый день будет греметь веселая музыка… И есть мы будем на золотых тарелках самые прекрасные кушанья, ананасы, например, и спаржу, и шоколад…

– И ливерную колбасу… Я ее люблю ужасно! – подхватил Веня, внезапно заражаясь настроением подруги.

– Да, да, и ливерную колбасу, если хочешь. Хотя вряд ли в королевских дворцах подают такие простые вещи. Другое дело – рябчики, фазаны и персики или конфеты, и сливочное мороженое, – мечтательно перечисляла Дося. И тут же с очаровательной искренностью призналась: – Послушай, горбунок, у тебя слюнки не текут, когда ты думаешь обо всех этих чудесных вещах?

– Пожалуй…

– А я так прямо с ума схожу, когда о таком подумаю! А особенно сегодня. Ведь подумай, горбунок, одной декламацией сыта не будешь, а кроме этих ужасных стихов у меня за сегодняшний день во рту еще ничего не было…

– Господи!.. Так что же ты мне раньше ничего не сказала? – взволнованно воскликнул Веня и даже в лице изменился от слов девочки. – Бедная ты моя Досенька, неужели же она вдобавок ко всему тебя еще и голодом морит?