Большая Е

– Если вы хотите знать об американской мечте, вам нужно слушать Фрэнка Синатру, – отвечал Гознер. – У него есть замечательная песня: «Я был марионеткой, бедняком, поэтом, пешкой и королем. Черные и белые полосы без конца сменяли друг друга. Но я уверен в одном: сколько бы раз я ни падал лицом вниз, я снова встану и продолжу участие в этой гонке». Американец, как небоскреб, хочет быть выше и готов тратить на это всю жизнь. Его интересуют не капиталы, а возможность продвинуться на самый верх. У жителей России тоже есть мечта. Но в ней определенно больше восточного: поехать на дачу, раствориться в природе, окунуться в речку, понюхать сено.

Охранник открыл верхний ящик стола, задумался на несколько секунд и выбрал в качестве инструмента молоток. Вместе с молотком он достал и тряпицу. Что это за «тряпица» такая, спросите вы. Значит, вы никогда не кололи орех с помощью молотка. Иначе бы догадались, что именно тряпица и есть главный в этом деле инструмент, а молоток можно вообще заменить на что угодно – на гирю, например, или на один из томов Советской энциклопедии. Тряпица по классике должна быть серо-буро-малинового цвета и желательно с оторванным углом.

– Вы согласны с таким мнением? – обратилась Ксю к генерал-майору.

– Как вам сказать… – задумчиво проговорил Гортников и затеребил в руках трость с перламутровым набалдашником. – Возможно, дело в широте души, а не в каких-то восточных корнях. Все началось с того, что расширение границ нашего государства превратилось в вопрос выживания. В Европе маленькие княжества всегда чувствовали себя неплохо, а у России не было шансов выжить, оставшись в виде компактного королевства. Экспансия или смерть – вот как стоял вопрос. И после того как страна достигла непотопляемых размеров, начал особенно цениться руководитель, способный мыслить широко. Иной тип мышления просто перестал быть востребованным. Таким образом, все началось с вопроса безопасности границ, а закончилось приобретением новой национальной черты. Я вам скажу, она иностранцев неизменно восхищает. Дарим ли мы свою шубу или помогаем освободить Сирию – в любом случае с нашей стороны – это широкий жест. Любим мы доставать из широких штанин.

– Как вы, однако, завернули, – поморщилась Ксения. – Давайте попробуем больше конкретики, не надо опять про душу. Может, вы поможете? – повернулась ведущая к генералу.

Чтобы не заниматься вандализмом, нужно найти прочное основание, которое без последствий выдержит удар. Это, например, подоконник, но, конечно же, не современный пластиковый хлюпик, а толстый, прочный, лучше всего из гранита. Такие были в советских школах довоенной постройки. В особняке на Старопесковском подоконники были деревянные. Поэтому охранник колол орех на углу стола, над местом крепления ножки.

– Меня всегда интересовало настороженное отношение русских к богатству, – заявил Залесский и поправил на шее цветастый шелковый шарфик. – Я бы сказал, у нас некое базовое неприятие личного обогащения, и, возможно, здесь мы найдем ключ к национальной идее. Стоит появиться новости, что какой-то бизнесмен начал строить завод, как люди тут же напрягаются. Но затем кто-то говорит: да он просто бабки украл и скоро свалит. И народ расслабляется: слава Богу, все по-прежнему. Меня сначала это раздражало, но потом я нашел в этой черте свою прелесть. Сами посудите – для душевного равновесия нам не нужен психотерапевт, хватает мысли о том, что все крупные состояния нажиты нечестным путем. Разве это не чудо?

– Видимо, сегодня не мой день, – сказала Ксения. Ее взгляд обреченно опустился на прозрачный студийный стол. Посреди него на вычурном фиолетовом блюде лежали гроздья винограда, и она принялась устало их перебирать.

Перед тем как расколоть первый орех, охранник с любовью осмотрел молоток. Инструмент был знатный. Не из тех, что продают сегодня в строительных магазинах. Эти черненые новоделы с резиновыми ручками являют собой полную бездуховность. Они годятся только для кровельных работ, но такое дело, как удар по ореху, им доверить нельзя. Разбивание грецкой скорлупы тяжелым предметом – способ варварский, вот и инструмент должен выглядеть соответствующим образом. В руках охранника был именно такой – видавший виды, испещренный щербинами, отполированный сотнями рук, он смотрелся как рукоятка револьвера, которой били Олега Кулика в швейцарском полицейском участке, за то, что он гадил на тротуар возле входа в картинную галерею. Помню, Олег говорил, что, как только увидел эту рукоятку, сразу понял: ей много кого наказывали. Вот таким был этот молоток.

– На вас последняя надежда, – вздохнула Ксения, обратившись к полковнику Тюрькину. – Вы-то хоть прольете нам свет на русскую идею?

– Мы вышли из иконописной традиции Византии, – произнес полковник, и немедленно был перебит.

– Это вообще что?! – Ведущая вытаращила глаза.