Читаем Большая грудь, широкий зад полностью

Она уже поднаторела в выступлениях и чем больше говорила, тем больше распалялась, подобно разгорячённой лошади. Нотариус и полицейские стояли остолбенев. Камера репортёра городского телевидения, вне сомнения одного из подчинённых Единорога, которого недавно повысили до начальника управления радио и телевидения, была направлена на мэра Лу Шэнли и дорогого гостя. Очнувшийся репортёр городской газеты тоже забегал, снимая начальство и зарубежного бизнесмена в разных ракурсах.

Сыма Лян заметил наконец связанную по рукам и ногам матушку. Он вдруг весь подобрался, словно его потянула за волосы огромная рука. Качнулся назад, из глаз брызнули слёзы. Он стал медленно опускаться на колени, а потом распростёрся на земле с громким воплем:

— Бабушка! Бабушка…

Расплакался он откровенно и искренне. Об этом свидетельствовали и катившиеся ручьём слёзы, и повисшие на кончике носа сопли.

Шангуань Лу вглядывалась в него слабеющими глазами, губы у неё кривились дрожа:

— Лян Эр… Ты?..

— Я, бабушка, родная моя! Я тот самый Сыма Лян, которого ты вскормила грудью, — всхлипывал он.

Шангуань Лу попыталась повернуться, и Сыма Лян вскочил:

— Сестра, зачем понадобилось связывать бабушку?

— Это я недоглядела, брат, — сконфуженно выдавила Лу Шэнли. И повернувшись к Цинь Уцзиню, прошипела сквозь зубы: — Ну вы и сволочи! — Ноги у того подкосились, но он устоял, сжимая в руках нашу чашку. — Погодите, вот вернусь… Нет, прямо сейчас… — Она просто кипела от злости: — Ты уволен. Возвращайся в офис и пиши объяснительную! — Она нагнулась и стала развязывать опутывающие Шангуань Лу верёвки. Один узел оказался особенно тугим, и она вцепилась в него зубами. Выглядело это очень трогательно.

— Припоздала я, бабушка, — выдохнула она, помогая Шангуань Лу подняться.

— А ты кто такая? — с сомнением глянула на неё матушка.

— Не узнаёте, бабушка? Я Лу Шэнли, ваша внучка!

— Непохоже, непохоже, — покачала головой матушка. И отыскала глазами Сыма Ляна: — Лян Эр, дай бабушка потрогает тебя — похудел ты или потолстел. — Руки матушки заскользили по голове Сыма Ляна. — Да, ты мой Лян Эр. Люди с годами могут меняться, а черепушка не меняется. Всё, что выпадает человеку в жизни, на черепе отражается. А жирку у тебя хватает, дитя моё. Видать, живёшь неплохо и поесть хорошо можешь себе позволить.

— Да, бабушка, — всхлипывал Сыма Лян, — могу. Пришёл конец вашим бедам. Теперь заживёте покойно и счастливо. А что мой младший дядюшка? Как он?

Только он спросил обо мне, я сразу же юркнул за пагоду. Да, я душевнобольной, не отрицаю, но это лишь когда вижу женскую грудь. А так я никакой не больной, только прикидываюсь. Уж очень славная это штука — психа изображать. Говори всё, что в голову взбредёт, неси всякий бред — другие лишь посмеются. Если кто принимает за чистую монету то, что несёт душевнобольной, он сам такой и есть. Вытворяй что хочешь. Можно изображать танец посадки риса посреди оживлённой улицы. Ни один водитель не собьёт, ни один полицейский не арестует, даже не обругает. А если пожурит, можно с глупой улыбкой потрогать блестящую пряжку у него на ремне: «Трогаю большую титьку!» И он будет хохотать до слёз. Или можно остановить старый лимузин председателя городской женской ассоциации и погладить круглые фары: «Трогаю титьку! Трогаю большую титьку!» — И увидишь, как эта председательница в машине покатывается от хохота. Приходишь на площадь, где кинотеатр, встаёшь перед афишами, прыгаешь, как обезьяна, тянешь к ней чёрные пятерни и орёшь: «Трогаю большую титьку! Трогаю большую титьку!» На афише, выставив свои титьки, усмехается известная кинозвезда. Народу поглазеть на меня собралось в тот день больше, чем зрителей в чёрной утробе кинотеатра. Мужчины, женщины, даже дети. Среди них и одна молодая женщина, только что после родов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Нобелевская премия

Большая грудь, широкий зад
Большая грудь, широкий зад

«Большая грудь, широкий зад», главное произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (СЂРѕРґ. 1955), лауреата Нобелевской премии 2012 года, являет СЃРѕР±РѕР№ грандиозное летописание китайской истории двадцатого века. При всём ужасе и натурализме происходящего этот роман — яркая, изящная фреска, все персонажи которой имеют символическое значение.Творчество выдающегося китайского писателя современности Мо Яня (СЂРѕРґ. 1955) получило признание во всём мире, и в 2012 году он стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.Это несомненно один из самых креативных и наиболее плодовитых китайских писателей, секрет успеха которого в претворении РіСЂСѓР±ого и земного в нечто утончённое, позволяющее испытать истинный восторг по прочтении его произведений.Мо Янь настолько китайский писатель, настолько воплощает в своём творчестве традиции классического китайского романа и при этом настолько умело, талантливо и органично сочетает это с современными тенденциями РјРёСЂРѕРІРѕР№ литературы, что в результате мир получил уникального романиста — уникального и в том, что касается выбора тем, и в манере претворения авторского замысла. Мо Янь мастерски владеет различными формами повествования, наполняя РёС… оригинальной образностью и вплетая в РЅРёС… пласты мифологичности, сказовости, китайского фольклора, мистики с добавлением гротеска.«Большая грудь, широкий зад» являет СЃРѕР±РѕР№ грандиозное летописание китайской истории двадцатого века. При всём ужасе и натурализме происходящего это яркая, изящная фреска, все персонажи которой имеют символическое значение.Р

Мо Янь

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы