Большая игра

На мгновение все сопровождавшие Подгорного-старшего недоуменно замерли, не в силах понять, как уводить в здание убитого и не сошел ли Лысак с ума. Потом они поняли. Поняли, что у них теперь новый шеф. Максим Сергеевич Подгорный. Сильные руки с двух сторон подхватили Макса, подняли его и повлекли к входу в клуб. Максим не сопротивлялся. Сознание и сила воли на некоторое время почти полностью покинули его. Все что он мог в эти минуты — это только плакать и повторять, растирая соленые слезы по лицу:

— Батя, как же так, батя?!

— Послушайте, Максим Сергеевич, вы уверены, что хотите дать именно такие показания? — Пожилой следователь с полковничьими звездами на погонах устало смотрел на Максима сквозь толстые линзы очков, затем вздохнул и отодвинул в сторону незаполненный протокол.

— А чем вам не нравятся мои показания? — удивился Максим.

— Тем, что это все ваши домыслы. Вот вы требовали ранее и продолжаете требовать, чтобы было возбуждено дело о нанесении тяжких телесных повреждений вашей супруге.

— Конечно требую.

— А на основании чего?

— На основании того, что моя жена лежит в коме, вам этого мало? — Макс раздраженно повысил голос. — На нас напали, жену покалечили, вам что еще нужно?

— Все не так просто. — Голос следователя звучал абсолютно спокойно и доброжелательно. — Да, у вашей супруги тяжелейшая травма, но причина ее возникновения достоверно не установлена.

— Вам недостаточно моих слов? — кипятился Макс.

— Извините, не мне — процессуальному законодательству, — развел руками полковник. — Из ваших показаний, кстати, совсем не следует, что на вас именно напали. Следует, что была драка сначала с одним человеком, которого, кстати, вы отправили в нокаут, причем второй раз за вечер, потом с другим. Из ваших же собственных слов следует, что той ночью вы были весьма под градусом, так ведь?

Макс напряженно молчал, озлобленно глядя на следователя, а тот невозмутимо продолжал:

— Охрана ночного клуба, заметившая возню благодаря уличной камере, момент падения вашей супруги не разглядела, на записи он виден крайне неотчетливо, вы, кстати, эту запись просматривали тоже, так ведь?

— Ну, так, — неохотно согласился Макс.

— А раз так, мы не можем утверждать, что она упала именно в результате применения к ней насилия, а значит, не можем и предъявить никому обвинения, во всяком случае пока. Да и вы сами с места происшествия скрылись, Максим Сергеевич. Сотрудников полиции сразу никто не вызвал, а теперь вы же нами недовольны. Нельзя же так! — Следователь поправил очки и сочувственно посмотрел на Максима. — Что касается версии убийства вашего отца теми же людьми из соображений мести…

— И что с ней не так? — возмутился Подгорный. — Я точно знаю, что они собирались мстить.

— На профессиональном языке это называется оперативной информацией, — улыбнулся полковник, — которую вы, кстати, собирать не уполномочены. А у следствия такой информации нет.

— Так, может, следствию надо не сидеть здесь улыбаться, а пойти и поискать эту информацию, — взорвался Макс.

Полковник хотел что-то ответить, но сдержался. Он задумчиво покрутил в руках ручку, отбросил ее в сторону, так что она откатилась на самый край стола. Круглое, доброе лицо следователя, больше напоминающего школьного учителя, стало грустным, уголки губ опустились, высокий лоб пересекли морщины.

— Давайте поговорим откровенно, насколько это возможно?

— Мы и так с вами говорим, и я весьма откровенен, — огрызнулся Подгорный, — только мои откровения, смотрю, вас не очень интересуют.

— Почему? — вполне искренне удивился следователь. — Мне по-человечески очень интересно выслушать вашу версию, более того, — полковник доверительно наклонился вперед ближе к Максиму, — могу сказать, что она вполне логична. Хотя вы сами признаете, что это лишь ваши предположения.

— Так давайте ее запишем, эту версию, и начнем ее отрабатывать, точнее, вы запишете и начнете. — Подгорный нервно сжимал кулаки.

Следователь снял очки, тщательно осмотрел линзы, потом так же тщательно протер их фланелевой тряпочкой, которую затем убрал в футляр от очков. Водрузил очки обратно на нос и печально покачал головой.

— У вашей версии, уважаемый Максим Сергеевич, есть только один недостаток, — он немного помедлил и снова с шумом вздохнул, — она не может быть принята как рабочая.

— Это почему же?

— Да потому. Потому что параллельные прямые не пересекаются. Это аксиома. Те двое, с кем вы ввязались в драку, действительно являются представителями Жамбаева в вашем регионе. А люди, представляющие интересы вступающего в должность президента, не могут быть замешаны в убийстве. Это тоже аксиома.

Следователь, волнуясь, вскочил на ноги и прошелся по кабинету, затем вернулся к столу и тяжело оперся на него руками.