Большая игра профессора Дамблдора

Блэк остановился как вкопанный. Трудно было сказать, чье лицо выражает большую ненависть».

Чудесная сцена. Как мы уже однажды говорили, она исчерпывающе характеризует обоих — как рационала, так и того, кто предпочитает слушаться велений ботинка. Но мы, дабы не повторяться, обратим внимание общественности на другое: а хочет ли вообще Снейп убивать Сириуса? Что, нельзя было зачесть за повод кидание с яростным рыком? Или обязательно надо предупредить? Но тогда можно было как-нибудь менее эмоционально и более продуктивно предупреждать. Типа «ну давай, давай, слабо тебе на Аваду нарваться?», а не умолять — дай, дай мне повод; если я тебя убью, мне надо потом оправдание перед самим собой иметь…

Как кажется авторам, даже и то, что Снейп собирался передать Блэка дементорам, есть момент спорный. Уж скорее он бы отвел связанную парочку Мародеров к Дамблдору.

(«Директор! Я их поймал! Я лучше собаки! И даже лучше вашего волка!» — «Ах, Северус, Северус… Садитесь. Берите дольку… берите еще дольку… вообще, запасайтесь дольками, разговор будет долгий».)

Все эти Авады, поводы и дементоры — понт, вроде того, как Снейп потребовал у Гарри вывернуть карманы, под угрозой визита к Директору. Но помечтать-то немного можно? Тем более в период разгара чувств…

Хотя именно перехлест эмоций Северуса и подводит под тройной Экспеллиармус. О преданности учеников Люпину он и не подумал, увлеченный сладостными видениями мести (Сириуса поцеловали, Люпина поцеловали… я один, любимый Дамблдором, ценимый Дамблдором…)

Меж тем дети за Люпина горой. Он еще ничем не доказал, что не лжет — но он не лжет, они это твердо знают, ибо любят. Гарри прикрывает Люпина едва ли не грудью, а до того возражает Снейпу логической цепочкой Люпина, правда, с усилением выражений.

1. «- Вы ведёте себя глупо, — мягко произнёс Люпин. — Неужели обида детских лет стоит того, чтобы из-за неё помещать в Азкабан невинного человека?»

2. «- ДА ВЫ ПРОСТО ЖАЛКИ! — выкрикнул Гарри. — ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ОНИ ПОДШУТИЛИ НАД ВАМИ В ШКОЛЕ, ВЫ НЕ ХОТИТЕ ДАЖЕ ВЫСЛУШАТЬ…

»

Кстати, именно то, что Гарри повторяет слова Люпина, для Снейпа последняя капля. Он окончательно слетает с катушек, переходит на ор, и подростки бьют в него все втроем. Н-да… в ТК Локхарт, в УА Снейп… и это еще до Амбридж. Поистине Слагхорн прав: суровы хогвартсовские ученики к своим педагогам…

Логическое завершение сцены — фраза Сириуса: «Не надо было вам это делать. Надо было предоставить его мне».

Да. Танк, он с виду грозен очень. Ох, с виду… Максимальный уровень физического насилия, на которое способен Сириус, вышедший из состояния «ЙЕХХХ, ПОДЕРУСЬ!!!» — это постукивание болтающейся головы Снейпа о низкий потолок туннеля. «У Гарри создалось впечатление, что Сириус не предпринимал никаких действий, чтобы предотвратить это

». Да, действительно. Совершенно непонятно, почему…

А уж какое безобразие, что Люпин не делает Сириусу никаких замечаний и вообще разрешает тому транспортировать старого недруга в замок, не указав, что делать это надо крайне бережно. Просто нет слов для возмущения. Как он может? И это вместо того чтобы жалеть Снейпа и нежить его уязвленное собственной промашкой самолюбие? Ну и пусть Северус маленько перегнул. Какие, право же, не стоящие внимания мелочи: беситься, плевать слюной, сыпать смертельными угрозами, наслаждаясь возможностью их осуществления, отрицать в полуфинале саму возможность того, что невиновный невиновен, не думать, что даже если человек тебе в прошлом сделал гадость, он все-таки может быть невиновным, и с этим надо бы разобраться… Нееет. Если горит твоя душа — найди козла отпущения, ибо ты виноват быть не можешь! Если наступили на ногу — убей, чтобы стало легче! И можно не того, кто виноват…

Как похож Снейп на Драко. Того мы, помнится, в сходной ситуации жалеть решительно отказались. Этому несколько посочувствуем. Но «Сам дурак» и «Не стойте, люди, под стрелой…» останутся в силе. А еще к ним прибавится печальное замечание, что на четвертом десятке пора бы уже и повзрослеть.

Дела давнишние

Ну что ж, теперь, когда нервного Снейпа решительно выключили из обсуждения, можно наконец и о прошлом поговорить. И хотя неспешность разговора ab ovo, с которого Люпин начинал рассказывать историю, непоправимо порушена (чем ближе к концу, тем чаще наблюдается резкий зигзаг с одной дорожки на другую), мы все-таки можем составить достаточно полное представление о том, что там случилось двенадцать лет тому назад.