Большая игра (СИ)

В этот раз боль отпускала долго, неохотно. Ломило суставы, шумела кровь в ушах, во рту стоял отвратительный вкус блевотины. Александр утерся и осмотрел присутствующих. Настоятель лежал грудью на контроллере, уже силясь выпрямиться. Рекский распростерся в кресле, мертвенно бледный, но живой - залитая кровью из носа грудь медленно вздымалась и опадала. Ларусс и двое так и не успевших представится молодых - должно быть ранее вызванные аэроархитекторы - точно медузы едва шевелились не полу, захарканном и изгаженном.

Активно шевелился только Максим Чалый - его било в припадке. Он умирал.

Глава вторая. Горий Грызнов, Настоятель Воздушного Флота Графств Халровиана.

Бричка шла ровно, лишь изредка потряхивая на стыках плит, да громыхали чудовищно тяжеленные копыта каменных коней. Не каждый в Хале знал, что производятся эти неповоротливые 'скакуны' так нелюбимыми в графствах некромагами. И на всех, как одном, стояло клеймо мастера-ваятеля империи Осса. Имущество более статусное, нежели несущее практическую ценность - невероятная инерция, трудности управления, масса в несколько тонн, но при этом почти абсолютная неуязвимость и, как у любой некроконструкции, полное отсутствие страха делали их идеальными в кавалерии при прорыве рядов противника, но уж никак не тягловыми животным.

Бричка ехала медленно, но равномерно. Прохожие, всадники и даже кареты, завидев столь дорогой экипаж, спешили раздаться в стороны, уступая дорогу. Даже гвардейцы-регулировщики в двуцветных янтарно-алых кирасах у перекрестков придерживали готовый двинуться в свою очередь поток, снедаемые холопским раболепием перед неясным статусом неизвестного им экипажа.

За долгие годы полевой службы Грызнов успел отвыкнуть от крупного города и последние несколько месяцев службы штабной все никак не мог освоиться снова. Раболепие, холуйство и лизоблюдство окружающих при виде просто дорогой вещи раздражало его, привыкшего к честной исполнительности войск флота, открытости полевых офицеров, временами даже доходящей до откровенной ненависти, но честной, не завязанной на вещи или чины.

Но, сколь не была непривычна ему обстановка, далеко не эти мысли сейчас занимали разум Настоятеля. На вверенном ему имуществе, во время полевых испытаний, прямо у него на глазах Погиб Офицер. Это было куда важнее. Это был нонсенс, пятно на карьере, удар по личному самолюбию. В чем же крылась причина? Он лично проверял дело каждого члена экипажа перед зачислением на объект такой важности, как экспериментальная крепость. Лично привлекал независимого эксперта для оценки состояния здоровья каждого, родственников, наследственных заболеваний. На крепость могли взойти только те, в чьем здоровье и силе духа он мог быть полностью уверен даже под настоящим, боевым сопротивлением противника, что же говорить об учебных ударах? Да, некротические атаки, обрушившиеся на 'Гнев Альвира' были необычайно сильны. Да, само это вызывало целый ряд подозрений и заставляло вспоминать о недругах в Комиссариате, имеющих доступ к программе учений. Но все это было бы важно, если бы Максим Чалый служил первые месяцы...

Впереди повисла в воздухе заякоренная громада Летного Комиссариата, тенью своей накрывая едва ли не двадцатую часть Ровиана - города-близнеца Халы по ту сторону неспешно несущей к далекому океану свои воды Исены. Именно туда лежал путь брички, именно оттуда пришло 'приглашение явиться для беседы' и ничего хорошего такое приглашение в себе таить не могло, если принимать во внимание недавние события. И именно поэтому Настоятель, а может уже и бывший Настоятель, не торопил кучера у ременного руля брички.

Учения были завершены - крепость испытана, учебный противник уничтожен, но все успехи начисто перечеркивала одна смерть. Странная, трагическая и глупая одновременно.

Горий Грызнов раскурил сигареллу, стараясь сладковатым дымом разогнать мрачные мысли, закрутил задумчиво в руках именной портсигар. Кони вступили на мост Батсиана - один из тридцати мостов, соединяющих между собой Халу и Ровиан, тряска, и без того небольшая, вовсе сошла на нет - мост был мощен огромными плитами, много большими, нежели таковые на дорогах Халы. Его возводили, кстати же, также при помощи некроконструкций - огромных строительных големов. Произведенных, естественно, в империи Осса и имперскими же ваятелями управляемых. Как странно - столько ненависти и прений накопилось с соседом именно на почве некромагии и стольким графства именно некромагии обязаны. Политика диктовала свои правила, часто игнорируя целесообразность того или иного решения. Центрический абсольверизм Осса против либеральной аристократии Халровиана.