Большая игра в рукаве Ориона. Роман второй. «Золотое дно»

– Разрешите полюбопытствовать, – спросил Одинцов, подходя к неподвижным телам офицеров Альянса, не подававшим никаких признаков жизни. – О! Вот как вы решили эту проблему. Остроумно. Ваш медик нам не помешает. А Вы не хотите выбросить этот мусор за борт, капитан? – спросил Одинцов, повернувшись ко мне.

– Я не успел подумать об этом, – сказал я, – настолько я не был в курсе, как Вы сказали Павлу «наших» планов, и Вашей спецоперации.

Одинцов с Рязанцевым переглянулись:

– Что Вы, капитан, – возразил мне Одинцов, – это ваша спецоперация! – Он особенно подчеркнул слово «ваша». – Я имею в виду Ганзу, продолжал русский полковник. – Как я понимаю, это очень большая спецоперация по спасению некоего капитана фон Касселя. Причем адмирал Ганзы Головин сильно рискует своей головой. Ведь так, Павел? – повернулся он к Рязанцеву.

Павел кивнул, с некоторой укоризной глядя на меня.

Ганзейские «гиены» Рязанцева, топая своими гравиботинками, вышли. Мы остались втроём в отсеке управления, если не считать Юкки фон Бёма с его подопечными.

– А почему Вы участвуете в их… – я запнулся, – в ганзейской… – в нашей, – наконец выдавил я из себя, – спецоперации?

– Тяжело Вам, капитан. – улыбнулся Одинцов, и плюхнулся в кресло, рядом с майором Рязанцевым, – Вы не возражаете? – спросил он то ли у меня, то ли у Рязанцева формальное разрешение.

Он с удовольствием покрутил себя в кресле, оглядываясь по сторонам, оценивая новый для него корабль:

– Хороши ганзейские инженеры, – сделал он комплимент ганзейскому кораблестроению, обдумывая ответ, на, вероятно, непростой для него вопрос. – Я участвую потому, что выбора у меня нет, – наконец ответил он мне. – Помните поговорку, про то, что «враг моего врага мне друг», капитан фон Кассель?

Я кивнул головой, оценивающе рассматривая его. Говорят, у русских это не принято, но мне было не до приличий и этикета.

– Мне, моим людям и идее, которой я служу, это выгодно, – продолжал Одинцов, разглядывая снова тела трёх бескрайних, вокруг Юкки фон Бёма.

– А какой идее Вы служите, полковник? – спросил я с интересом.

– Чтобы не говорить долго сейчас, ведь у нас мало времени, – сказал Одинцов, и искорки снова мелькнули в его глазах, – считайте, что я гуманист.

Рязанцев хмыкнул. Мне стало ещё интереснее. Я-то думал, что Одинцов начнёт говорить высокие слова о гражданской войне.

– Я абсолютно серьёзно, друзья, – настойчиво повторил Одинцов, – Вы ведь знаете, что эти представители «Свободных Миров», – он кивнул на лежащих террисов, – устроили на нашем Екатеринодаре. И Вы ведь точно помните ваш имперский Аахен, капитан, – он посмотрел на меня, – Ведь хорошо помните?

– Да – сказал я, – очень хорошо помню. Орбитальная бомбардировка.

– Города-побратимы, – зло вставил Рязанцев.

– Я думаю, мы все испытываем те же чувства, – голос Одинцова стал жестче. – Впрочем, вам ещё предстоит увидеть то, что осталось от Екатеринодара. Бомбардировка-то была со «всячинкой».

Я приблизительно понял смысл этого слова, но по оттенкам, почувствовал, что было что-то такое, чего я не знаю.

Мы помолчали, понимая, что времени у нас немного.

– Вы ведь уже слышали последние новости? – снова спросил Одинцов.

– Ты про десант на планету? – Рязанцев провёл тыльной стороной ладони по бритому подбородку там, где снова пробивалась щетина, – Хорошо у тебя работает перехват, Игорь! Это же случилось, можно сказать, только что.

– Я про десант, – подтвердил Одинцов, проверяя что-то на панели личного коммуникатора на предплечье, – Большой друг Ганзейского Союза, капитан-навигатор Мариано Франциско, начал эвакуацию экипажа своего линкора на планету, ещё когда мы подходили к вашему рейдеру. Сейчас на планету, – Одинцов ещё раз посмотрел рапорт, – пошла уцелевшая тяжёлая техника.

– Франциско говорил о своих планах во время сеанса последней связи – сказал Рязанцев. – Выглядел дон Мариано хреново, но, как всегда, гордо. Так что ничего хорошего от него ждать не приходится. Но ты же эвакуировал гражданских?

– Ришара насмотрелся? – ехидно спросил его Одинцов.

– Ну да, сказал Павел, – он из немногих журналистов, кто отвечает за свои слова.

Одинцов поморщился. – В общем да, отвечает. Толик хороший парень и всегда проверяет, но… Но его инсайды на мою тему только от меня.

– Деза? – закусил нижнюю губу Рязанцев, – Про эвакуацию гражданских – это была твоя деза?

– Частично, – ответил ему спокойно Одинцов, – Сам подумай, как я мог эвакуировать целую планету пиратскими рейдерами и шахтёрскими фрахтерами?

– То есть? – спросил Рязанцев.

– У меня, – пояснил полковник, – да что там у меня, – у всей оставшейся в живых гражданской общины русской колонии Екатеринодара, на такой фрахт просто бы не хватило денег.

– А то ты платил когда-то, Игорь… – сказал Рязанцев с лихой весёлостью.

– Я и тут не мог платить, – серьёзно сказал Одинцов. – И дело вовсе не в том, что нельзя было захватить пару грузовых кораблей Альянса. Как ты, наверное, знаешь – мы захватили несколько, с оружием, боеприпасами, медикаментами и едой – без них на планете, после бомбёжек, начался бы хаос.