Большая книга приключений и загадок

– Погодите, девчонки! – остановил нас у самых дверей Слава. – Меня сейчас отец заберет, поэтому хочу вам кое-что сказать.

Мы с Никой обернулись. Слава обвел нас всех взглядом и воскликнул:

– А ведь мы молодцы!

Он протянул руку мне и Веронике. Потом Ботанику и Нонне. Я пожала ему руку и подумала – какая же я глупая… Все мысли – только о ноутбуке. А ведь мы совершили такое дело – спасли человека.

– Да, – сказала я Славе спокойно, безо всякого кокетства, – ты прав. Мы молодцы!

* * *

Дверь в комнату, куда нас с Вероникой отвели, осталась приоткрытой, и пока моя подруга отвечала на вопросы женщины-милиционера, я увидела, как в коридоре появился мужчина в спортивном костюме. Теперь мне стало понятно, от кого Слава унаследовал крепкий волевой подбородок и внимательные серые глаза. Отец молча обнял сына, и они ушли. Потом я увидела, точнее, услышала бабушку Ботаника, которая забрала внука, почему-то приговаривая: «Ах ты моя хорошая… Ах ты моя умница…»

– Гаянэ, – обратилась милиционерша уже ко мне, – ты готова ответить на мои вопросы?

«Бабушка Ботаника назвала умницей клюку! – наконец сообразила я. – М-да… теперь при мне никто не посмеет назвать Звенигород Скучнигородом». А вслух произнесла:

– Да. Готова.

Рассказав женщине-милиционеру все подробности наших приключений, мы с Вероникой вышли в коридор. У дверей стояли родители.

Папа обнимал за плечи маму. Мама комкала в руках носовой платок. А у папы вместо обычного в последние дни шейного платка был повязан красный шарф из ангорки. В кресле сидела мама Вероники в ярко-желтом спортивном костюме. На ручке кресла примостился папин начальник. Он встал при виде дочери, широко улыбнулся и похлопал Веронику по плечу.

– Молодец, дочь, – с одобрением сказал «дэдди», приглаживая пшеничные усы, – не зря в своих герлскаутах целый год пробыла. И человека помогла спасти, и лес.

Вероника слегка порозовела. Я вдруг осознала, как это важно для нее – услышать похвалу отца. Уважение и доверие отца можно заслужить только правильными поступками.

– Но юбка на тебе отвратительная, – добавила мама Вероники. – Вас будут снимать для местной газеты, можно было одеться на поиски мальчика более элегантно.

Вероника с отцом переглянулись и расхохотались.

– А что я такого сказала? – надула губы-вишенки мама Вероники.

Я подошла к своим. Папа нахмурился. Я мигом представила ноутбук, запертый в его письменном столе.

– Пап… – несмело начала я.

Мама выскользнула из-под папиной руки и кинулась ко мне.

– Милая, – зашептала она, прижимая меня к себе, – когда мы обнаружили на кровати вместо тебя свернутое одеяло, мы… я…

– Мы искали тебя в окрестностях гостиницы, – хрипло заговорил папа, – мама волновалась.

«Начинается…» – обреченно подумала я.

– И я тоже, Гаянэ, – добавил папа. – Но то, что вы совершили с друзьями, – просто фантастика. Вы сами-то понимаете, что вы, как настоящие детективы, нашли и помогли обезвредить преступников?

Я не верила ушам. Это комплимент? От папы?

– Гаянэ, – продолжал папа, – я хочу извиниться перед тобой.

– Пап, это точно ты?

Отец Вероники наблюдал за нами, слегка улыбаясь в усы.

– Да, – твердо сказал папа. – Если бы ты послушалась меня и осталась в номере, Антона бы сейчас увозили по Москва-реке в неизвестном направлении. А как здорово, что у тебя оказалось такое хобби! Милиционеры нам сказали, что именно твой талант к рисованию комиксов помог выйти на преступников. Так что прости, что из-за нас ты не попала на фестиваль этого твоего… Фудзияки.

– Миядзаки, – поправила я папу.

И вдруг поняла, почему у него на шее шарф, а не платок – он охрип, выкрикивая мое имя в окрестностях «Созвездия». Впервые за много месяцев мне захотелось обнять его. Я сказала:

– Фестиваль повторится через полгода. Мы можем пойти туда втроем.

– Всей семьей, – прошептала мама, обняв свободной рукой папу.

Ее слова, кажется, донеслись до папиного начальника. Он кивнул папе и помог жене подняться из кресла.

– Не забудь зайти к Антону, хани! – крикнула мне на прощание Вероника.

* * *

Было немного боязно входить в комнату, где меня дожидались Антон с родителями. Я боялась, что не найду нужных слов. Боялась расстроить его и решила не упоминать ни о преступниках, ни о том, как мальчик прожил эти десять дней в пристройке у Никива.

Бледный Антон сидел на диване, привалившись к плечу мамы. Он был похож на воробушка. Я в первый раз видела его родителей. Оба измучены. У мамы дрожат руки. На лицах застыл вопрос: «Когда мы сможем уйти?»

Я приблизилась. Сказала неуверенно:

– Привет, я Гаянэ. Друзья называют меня Гайка.

– Здравствуй, – тепло улыбнулась мне мама Антона, – спасибо тебе.

– Да, мы хотели бы отблагодарить тебя, – кивнул Родионов и достал кошелек.

– Не надо! – испугалась я. – Я просто так зашла. Ведь Антон хотел…

– Да, – заговорил мальчик неожиданно спокойным голосом, – я просил, чтобы ты зашла. Ведь ты нашла Чичика?

– Так зовут канарейку?

Антон кивнул.

– Да, я его нашла. У него на ноге была записка, то есть печатка в виде попугая.

– Я просил Чичика отнести записку людям, чтобы меня поскорее нашли.

– Он так и поступил.

– Эти злые тети…