Большая книга скандинавских мифов: более 150 преданий и легенд

– Это дает нам надежду на успех, ведь первая половина твоего имени говорит о победе!

В тот же день произошло сражение между Гьюкингами и готами.

Как и в битве с королем Люнгви, Сигурд один обращал в бегство тьмы неприятельских воинов. Являясь то здесь, то там верхом на своем могучем коне Грани, подобно ослепительной молнии, он всюду сеял смерть, загромождая поле горами трупов. Оба брата Гьюкинга старались не отставать от своего друга, и готский король, потеряв больше двух третей своего войска, был вынужден спасаться позорным бегством, уверив своих оставшихся в живых людей в том, что они сражались с самими асами.

– Ты спас сегодня наше королевство, Сигурд, – сказал Гуннар, когда они возвращались назад. – Как бы я хотел с тобой породниться!

– И я тоже, – добавил Хёгни, не любивший пышных слов.

– Что ж, лучших братьев, чем вы оба, мне не найти, – отвечал Сигурд. – Вы мужественные и честные люди, и я полюбил вас всей душой.

– Если и ты так думаешь, – произнес Гуннар, – то давай здесь же, на этом поле, где мы вместе бились с врагом, совершим обряд братания.

– Я готов, – сказал молодой Вёльсунг, соскакивая с коня.

Оба брата тоже спешились. Воины Гуннара и Хёгни, вырезав длинную и широкую полосу дерна, подняли ее на копья. Под нее, на осыпавшуюся вниз землю, сначала ступил Сигурд, а за ним, на след его ноги, по очереди наступили Гуннар и Хёгни. Потом все трое порезали себе ладони и оросили оставшийся отпечаток на земле своей кровью.

После этого, по древнему обычаю, оба Гьюкинга и Сигурд стали кровными братьями, обязанными мстить друг за друга.

– Теперь опускайте дерн, – приказал Гуннар.

Воины выдернули свои копья, и дерн лег на прежнее место – обряд братания свершился.

Прославляемые народом, вернулись домой победители. Сам старый Гьюки, забыв о своих годах, выбежал им навстречу. Он долго прижимал к груди сыновей, а когда подошел к Сигурду, из его выцветших, подслеповатых глаз потекли горячие слезы.

– Чем я могу наградить тебя, мой мальчик? – воскликнул он. – Мой замок, моя страна – все это теперь твое, как если бы в твоих жилах текла моя кровь, кровь Гьюкингов!

– Сигурд уже стал твоим сыном, – сказал Гуннар. – Мы с ним побратались.

– Вы хорошо сделали, – обрадовался старый король. – И пусть отправится в Хель тот из вас, кто когда-нибудь нарушит свою клятву и поступит во вред нашему спасителю.

Кримхильд с дочерью и Гутторн поджидали героев в замке. Нежные щеки Гудрун полыхали маковым цветом, но они стали светлее ее волос, когда Сигурд немного погодя объявил, что через две недели уезжает в страну гуннов. Заметив, что девушка близка к обмороку, Кримхильд наклонилась к ней:

– Успокойся, дочь моя, ступай к себе. Сигурд еще передумает, поверь мне!

В наступивших сумерках Кримхильд вышла из замка и ушла одна далеко в лесную чащу. Она вернулась только к полуночи, скрывая под плащом пучок каких-то трав, и сразу же прошла в кухню, изгнав оттуда служанок. Всю ночь из кухни доносился пряный запах неизвестного зелья и слышалось монотонное зловещее бормотание:

– Трава Фригг, ресница Бальдра, шлем Тора, золото Локи… [58]

А наутро одна из служанок заметила под изголовьем своей повелительницы небольшой пузатый кувшин, который королева тотчас же поспешно спрятала.

После полудня в замок начали съезжаться многочисленные гости, которых созвал Гьюки, желая пышно и громко отпраздновать победу над врагом. К закату солнца пир уже был в полном разгаре. На самом почетном месте, между старым королем и Гуннаром, расположился Сигурд. И хозяева, и гости осушили в его честь не один рог с медом, но сам витязь пил мало и был молчалив. Он думал о Брюнхильд. Прошло около пяти месяцев с тех пор, как они расстались, и приближался срок, когда он должен был отправиться за ней ко двору короля Атли. Но юноша не знал, разрешит ли ему брат Брюнхильд жениться на бывшей валькирии…

«А может быть, – спрашивал себя Сигурд, – Брюнхильд меня уже забыла или Атли подыскал ей другого мужа?»

– О чем ты задумался, герой? – прозвучал рядом с витязем чей-то сладкий голос, и он увидел Кримхильд, протягивающую ему рог с медом.

– Выпей за счастье нашей семьи, отважный и достославный сын Сигмунда, – сказала она улыбаясь.

Боясь обидеть хозяйку, Сигурд взял рог и осушил его одним духом.

«Какой странный, но… волшебный вкус у этого меда», – подумал он и в тот же миг почувствовал, что забыл что-то очень важное, но не мог припомнить что.

Отойдя в сторонку, Кримхильд со злорадной усмешкой на тонких старческих губах некоторое время молча смотрела на растерянное лицо гостя, а потом приказала позвать дочь.

– Поднеси Сигурду мед, дитя мое, – сказала она девушке, когда та явилась, и подала Гудрун второй рог.

Опустив глаза, Гудрун нерешительно приблизилась к витязю.

– Выпей этот мед, Сигурд, – еле слышно проговорила она.

Молодой Вёльсунг поднял голову, и их взгляды на мгновение встретились.

«Как же она прекрасна! – подумал Сигурд. – И почему это я почти пять месяцев не обращал на нее внимания?! Хотя, может быть, это и есть то, о чем я забыл?»