Большая кровь

«Немцы потеряли до 60—70 танков, но и наши потери значительны, особенно от авиации»...

«Огонь танкового батальона капитана Пронина оказался недостаточно эффективным из-за отсутствия бронебойных снарядов»...

«Налет пикирующих бомбардировщиков остановил советскую атаку. 18-я ТД сохранила плацдарм у Борисова, и на следующий день продолжила наступление на восток».

Чтобы узнать, что произошло 3 июля в районе Борисова,хорошо бы ознакомиться со свидетельствами немецкой стороны, однако мемуары того же Неринга («18-я танковая дивизия в кампании 1941 года») на русский язык не переведены (в противном случае никаких вопросов по ходу боя не было бы), а в немецком я не силен.

Впрочем, и без того понятно, что сражение в районе Немони-ца — Стайки завершилось разгромом 1-й мотострелковой дивизии.

Из дневника Ф. Гальдера от 5 июля 1941 года мы узнаем, что главком германскими сухопутными силами генерал-фельдмар-шал фон Браухич «выразил беспокойство большими потерями» 18-й танковой дивизии «в лесном бою» (?).

Сколько потеряли немцы? Крейзер пишет о 60—70 танках, в других источниках встречаем цифру 30—40 машин. Но все это — послевоенные байки. А вот что указывал генерал Маландин в уже известной нам разведсводке № 18 от4 июля: «На рубеже Черняв-ка, Бродец наши части в бою 3.7.41 г. уничтожили 17 танков и две моторизованные роты противника».

Вот так. Даже по советским данным выходит не более 17 машин. Но 17 танков не могли усеять «все поле боя обломками сгоревших и разбитых танков». Поэтому становится понятно, что основную массу сгоревшего металла составляла именно советская бронетехника. Уверенность в катастрофе «москвичей» крепнет еще больше, когда в сводке о безвозвратных потерях от 20 сентября 1941 года № 649 мы обнаруживаем капитана Пронина Семена Иосифовича, командира танкового батальона 12-го ТП, «погибшего 1—5.07.41 г.» и награжденного 22 июля 1941 года орденом Ленина. Что же стало с самим батальоном, если погиб его командир?

Неринг, по количеству подбитых советских машин, сделал правильные выводы о том, что противостоявшая ему советская группировка лишилась своей боеспособности, поэтому он именно 4-го, не раньше, ни позже, перешел в наступление с предмостного плацдарма.

«В ночь на 4-е июля (то есть в ночь после боя) части дивизии (I -й мотострелковой) отступили за реку Нача». «За реку Нача» — это километрах в пятнадцати за Лошницей (первоначальный рубеж обороны Крейзера) и более 20 километров от места боя с танками Неринга. То есть, «москвичи» уносили ноги от врага с неослабной прытью. «Части дивизии перешли к подвижной обороне» — это означает, что плотный оборонительный рубеж, существовавший до боя, 1-я мотострелковая после боя создать была уже не в состоянии.

«Восточнее Борисова 1 -я МСД перешла к подвижной обороне и отходила под натиском 18-й ТД и передовых отрядов 17-й ТД». Однако никаких частей 17-й танковой дивизии Арнима перед Крейзером и Сусайковым не было. Диспозиция Гудериана на

4 июля свидетельствует о том же: 18-я ТД — восточнее Нача (то есть Неринг преследовал Крейзера по пятам), передовые части

17-й ТД — в Борисове (во 2-м эшелоне наступления), главные силы 17-й — в Минске.

Каковы причины поражения? Короткая запись немецкой кинохроники, зафиксировавшей для истории секунд двадцать Борисовского танкового сражения. Насколько можно судить по ним (съемка велась из третьей по счету машине от головной, скорее всего из штабного SdKfz), 18-я ТД приняла бой «в поле». Передние легкие танки (судя по смещенным влево, если смотреть с кормы, башням, это Pz-II), расположившись уступом, чтобы не закрывать друг другу сектор обстрела, находились прямо на шоссе и вели огонь по советским танкам, находящимся (на глаз) не далее чем в 300—400 метрах от них.

Что сие означает? То, что немцы приняли бой на оптимальной для себя дистанции. Как известно из отчета командира 10-й ТД С.Я. Огурцова, на дистанции 300—400 метров 37-мм снаряд немецкой противотанковой пушки пробивал даже лобовую броню Т-34 (это свыше 45 мм), боковую же броню «тридцатьчетверки» (те же 45 мм, но броневые листы здесь расположены более отвесно) с такой дистанции пробивала и 20-мм KwK 30 (38). Что уж говорить о БТ-7М, у которого лобовая броня корпуса и щиток механика-водителя составляли 20-мм, башни — 15 мм, бортовая броня — 13 мм. То есть с поражением советских танков у немцев проблем не было, особенно если учесть, что в бою почти наверняка принимали участие и противотанковые орудия дивизии.