Большая земля

– Танкистам бы помочь, тарщ командир, – предложил Федор, меняя опустевший магазин. Боеприпасов оставалось совсем мало – выходя в рейд, разведчики не предполагали, что придется вести оборонительные бои, а разжиться патронами к «ППШ» было негде. – Куда им на одной-то гусенице? Сожгут ведь! И из машины не выберешься, вон как фрицы плотно лупят.

– Наши подойдут – помогут, – без особой уверенности в голосе буркнул Науменков. – Раз стреляют, значит, живы пока. Следом за нами танк товарища старшего лейтенанта шел, глядишь, успеют. Нам сейчас самим бы продержаться, поскольку обложили со всех сторон. А боекомплекта у нас сам знаешь, минут на пять боя.

– Знаю, – вздохнул Карасев, автоматически коснувшись заметно облегчившегося подсумка, в котором оставалось всего два полных магазина. – А кто нам гусеницу-то сбил, видали? Если где-то тут панцер ихний ошивается, совсем худо будет. Одним снарядом всех накроет, если товарищ майор его первым не спалит.

– Да не было никакого панцера, – поморщился десантник. – Фриц с магнитной миной, нам такие на занятиях показывали. Я его очередью срезал, да только припоздал слегка – пока целился, он успел ее в ходовую запихнуть, там и рванула. Еще повезло, что туда, а не на корпус прилепил – тогда б танку сразу конец, она ж кумулятивная, бронепрожигающая.

– Так вы потому и закричали, чтоб мы с брони прыгали?

– Угу, поэтому. Все, Федь, харе болтать, идут, сволочи. Те, что правее – мои, остальные на тебе. Только патроны береги, короткими бей и целься получше. Две-три очереди, и меняем позицию, вон туда, где стена поцелее, иначе перебьют, что тех куропаток. Готов? Огонь!

Пистолеты-пулеметы грохотнули практически дуплетом, швырнув на землю нескольких показавшихся в проломе румынских пехотинцев. Одновременно вступили в бой и оба сержанта, заставив подобравшегося с левого фланга противника отступить. Не успела осесть поднятая рикошетами и неприцельными попаданиями кирпичная пыль, румыны снова поперли вперед, под прикрытием ружейного огня подходя на дистанцию гранатного броска. Пули крошили остатки штукатурки, с коротким свистом проносились над головой, подбрасывали, попадая в кирпич, рыжие фонтанчики. Выпустив еще пару экономных очередей, Науменков толкнул товарища в плечо:

– Уходим, сейчас гранату кинут! Живо!

Успели вовремя: по кирпичной осыпи, за которой парой секунд назад укрывались десантники, закувыркались гранаты – одна, вторая. Сдвоенно бухнуло, причем практически сразу, секунды через три – противники оказались опытными, и позволили замедлителю прогореть несколько лишних секунд. Слегка оглушило и болезненно стегануло каменной крошкой, спустя миг обоих заволокло дымно-пыльным облаком. М24, понятно, не оборонительная «эфка», слабовата, но если взрывается метрах в семи, все равно приятного мало.

– Не стреляй! – рявкнул Леонид, перекрикивая забившую уши ватную глухоту. На запорошенной серо-рыжей пылью щеке набухала кровью глубокая царапина. – Пусть думают, что накрыли! В упор перебьем!

Кивнув, сержант тяжело перевалился на бок, пристраивая автомат на обломке разрушенной стены. Ребра справа дергало короткой болью, но вряд ли это был осколок – скорее, на битый кирпич напоролся, когда падал. Да и крови нет, он бы почувствовал. Ну, и чего ждете, суки фашистские?!

Над затянутым дымом и пылью завалом мелькнула характерная вытянутая каска, рядом еще одна, метнулся из стороны в сторону ствол карабина.

– Sunt morți, grenadele i-au ucis pe toți! Pot sa intru! Aveți o idee bună, domnule sergent, nu aruncați imediat grenadele![21]

Через груду битого кирпича тяжело перебрался пехотинец, тут же отшагнув в сторону, вскидывая винтовку и прикрывая товарища. За их спинами замаячили каски еще нескольких.

– Haide!

«Ну, хайде так хайде…» – мысленно согласился младший лейтенант, раньше уже слышавший это слово, означающее что-то вроде русского «давай». И плавно выдавил спуск. «ППШ» коротко стрекотнул, украсив шинель на груди первого врага парочкой непредусмотренных покроем отверстий. Рядом отозвался автомат Карасева, аналогичным образом подпортив одежду второго. Лязгнул о камни выпущенный из рук 98К.

Не дожидаясь ответной реакции, Науменков кивнул сержанту, выдергивая из подсумка «лимонку»; Федор сделал то же самое. Царапая огрубевшие подушечки пальцев, свел вместе неподатливые усики, с усилием вытянул чеку, ощутив, как предохранительный рычаг упруго толкнулся в ладонь.

– Готов? Бросаем одновременно. Позицию менять не станем, дальше некуда отступать, держимся тут до подхода наших. Давай!

Бу-б-бум! – два взрыва практически слились в один. Взметнулся клуб грязного дыма, кто-то истерично заорал от боли, заматерился на незнакомом языке, бухнул шальной выстрел – неприцельный, просто от неожиданности.

«Сейчас снова гранатами долбанут, не станут больше вперед лезть, – отрешенно подумал Науменков, меняя предпоследний магазин. – Глупо вышло, и спрятаться негде. Наверняка ведь тут подвал какой имеется, да разве сыщешь, засыпало все, когда крыша рухнула. Зря мы сюда сунулись, когда танк подбили. Ох, блин, обидно-то как!»