Большая земля

Вход в двухэтажное здание оказался частично перекрыт обвалившимся бетонным козырьком, так что пробраться внутрь можно было только через узкую вертикальную щель. Наверняка имелся и другой проход, но времени на его поиски не оставалось. Первым добравшийся до стены осназовец несколько секунд наблюдал и прислушивался, затем знаками показал, что на первом этаже двое врагов, которых он берет на себя. Степан, понятно, не спорил – на что способен Гускин, он уже видел, так что справится ничуть не хуже его самого, скорее, даже лучше. Притаившись в метре позади товарища, старлей вытащил из кобуры пистолет – трофейный «эмпэ» остался у Ковалева. Собственно, ему и пистолета со штык-ножом за глаза хватит – пулеметчиков максимум трое: стрелок-наводчик, второй номер расчета и, возможно, еще подносчик боеприпасов, занимающийся набивкой патронных лент. Да и без скорострельного оружия они не остались, «ППШ» у старшего сержанта никто не забирал.

Неожиданно передав Степану помянутый пистолет-пулемет, Гускин извлек из-под камуфляжной куртки револьвер, ствол которого заканчивался толстым цилиндром глушителя, того самого легендарного «брамита». Кстати, любопытно, когда он его успел прикрутить – до того вроде бы просто в кобуре «наган» таскал? Осназовец дважды дернул головой, сначала в направлении входа, затем – ближайшего окна, давным-давно лишившегося не только стекол, но и рам: мол, заходим с разных направлений. Морпех понятливо кивнул, пряча «люгер» и передвигая флажок переводчика на одиночный огонь – работать в помещении с автоматом за спиной неудобно, сильно снижает подвижность, да и зацепиться за что-нибудь можно.

Ужом ввинтившись под козырек, Алексей пропал из виду. Степан стартовал следом, перебросив тело через усыпанный каменным крошевом и обломками переплета подоконник. Приземлился, несмотря на то, что прыгал вслепую, удачно, ни во что не врезавшись и ничего себе не отшибив, сразу же заученно уйдя в сторону и вскинув оружие. Впрочем, стрелять не пришлось – слева дважды отрывисто щелкнуло, и обернувшийся на шум Леха махнул рукой в направлении ведущей на второй этаж лестницы.

Несколько секунд – и товарищи, прикрывая друг друга, ворвались на второй этаж, пострадавший от артобстрелов или бомбежек куда больше первого. Вероятно, до войны это было какое-то административное здание, о чем свидетельствовали многочисленные канцелярские столы и разломанные стулья. Когда в строение попала бомба или снаряд, крыша вместе с чердаком частично обрушилась, завалив большую часть помещений, но облюбованной пулеметчиками комнате повезло. Пол и разбитую ударной волной мебель густо засыпало штукатуркой, обвалившейся с просевшего, зияющего оголившейся дранкой потолка, внутренние перегородки частично рассыпались, превратившись в нагромождения битого кирпича, однако несущая фасадная стена с окнами практически не пострадала. Вот возле одного из этих самых окон гитлеровцы и установили пулемет, удобства ради использовав в качестве импровизированного станка подтащенный к подоконнику стол.

Немая сцена «вы нас не ждали, а мы приперлися», не продлилась и пары секунд: револьвер осназовца вновь резко прощелкал, выплевывая остроконечные пули[22]

, раз, другой – и пулеметный расчет перестал существовать. Убедившись, что товарищ справился (два выстрела – два трупа, причем входные отверстия у обоих чуток пониже среза каски – стрелял осназовец и на самом деле выше всяких похвал), Алексеев крутнулся, проверяя заднюю часть комнаты. А вот и третий, сидит у полуразрушенной дальней стены, перед ним – раскрытый патронный ящик, обрывки картонных упаковок, в руках – наполовину снаряженная лента. И поистине непередаваемое словами удивление на давненько небритом, поросшем неопрятной рыжеватой щетиной лице.

«Шпагин» звонко хлопнул одиночным, плюнув вверх и вправо стреляной гильзой, и третий номер отправился следом за камрадами.

– Все, – прокомментировал Гускин, опуская револьвер, – кончились фашисты. Пулемет берем?

– Да куда мы с этой дурищей? Погнали, Леша, нам еще с самоходкой разбираться…

– Готов, командир? – слегка нервно осведомился осназовец: вблизи от затаившейся в капонире самоходки танкобоязнь снова дала о себе знать. Пока сидел за рычагами трофейной «четверки», ничего подобного не было и в помине, а вот сейчас… фобия она такая штука, труднопредсказуемая.

– Как пионер. – Степан разогнул усики на предохранительной чеке первой гранаты, приготовил вторую. Если все пойдет по плану, она понадобится чуть позже, если же нет? Тогда, понятно, снова придется действовать по обстоятельствам, чего бы категорически не хотелось. – Леша, ты это, выдыхай, бобер, выдыхай!

– Чего?

– Да не важно. Расслабься, Лех! Не опасна для нас эта железяка, точно говорю! Ну, начали?

– Начали, – скорчив страдальческую гримасу, кивнул Гускин. – Бросай.