Большие деньги

Багажом его знаний по архитектуре были книги апостола тринадцатого столетия Виоле де Дюка, чисто математические расчеты готической каменной кладки плюс семь лет работы бок о бок с Луисом Салливеном в архитектурной конторе «Адлер энд Салливен» в Чикаго. (Луис Салливен был тем человеком, который после Ричардсона изобрел все, что только можно было изобрести в американской архитектуре девятнадцатого столетия.)

Когда Райт ушел от Салливена, он уже разработал свой оригинальный стиль в архитектуре, так называемую архитектуру прерий. В Оак-парке он строил для богатых людей просторные загородные виллы, которые стали первыми сооружениями, покончившими с менталитетом американских строителей, вызревшим на вековых рутинных представлениях далекого прошлого, на набивших оскомину куполах, цоколях, фронтонах, которые торжествовали в строительстве на протяжении веков, начиная от Акрополя, на заезженных шаблонах римского зодчества и на полузабытых афинских тетрадях с прописями.

Фрэнк Ллойд Райт прорубал новую дорогу, дорогу, ведущую к быстрому возведению конструкций из камня, стекла и стали, ставшими провозвестниками современной архитектуры.

Он с упоением искал новые строительные материалы, напряженная сталь, стекло, железобетон, миллион новых металлов и сплавов.

Сын и внук проповедника, он стал проповедником архитектурных «синек», создавая проекты конструкций для будущей Америки, а не для Европы в прошлом.

Изобретатель планов,

сочинитель новых отточенных фраз для работы с балочными фермами,

он проповедует перед молодыми достигшими совершеннолетия людьми во времена гнета, удерживаемыми в душных курятниках с оштукатуренными перегородками, возведенных финансовой рутиной, их смелые, как и сама жизнь, планы ставятся под угрозу феодальными поборами, деньгами, паразитами, которые готовы оседлать любой процесс, чтобы только не дать хода прогрессу и стричь как можно больше купонов:

Теперь настоящим достойным гражданином стал брокер, использующий главным образом человеческие слабости, или ставящий на служение самому себе идеи или изобретения других, он только нажимает на рычаги, давит на кнопки местной власти, под ним лежит счетчик получаемой ренты, он даже стучит у него в сердце во. сне, в той или иной форме поощряя к беспокойной никогда не прекращающейся борьбе потребителя за дополнительный прирост денег, либо прирост беспощадный, либо пока еще божеский.

Перед молодыми людьми, которые проводили дни и ночи за разработкой проектов новых арендуемых агрегатов и машин для строительства арендуемых клеток поставленных одна на другую на прочном фундаменте

он проповедует

открывая перед ними горизонты своего детства,

будущего, заключающегося не в повышении на несколько пунктов сотни надежных акций, в увеличении грузооборота или роста кредитов в банке или оборотных средств, а в возведении совершенно новой конструкции от первого до последнего этажей основанной на потребностях и правильной эксплуатации,

в приближении к будущему Америки, а не к мученическому прошлому Европы и Азии. Усония – так он называет гигантскую полосу земли от Атлантики до Тихого океана все пространство которой занято этой новой нацией.

Вот какой проект проповедует он для Усонии:

Легко представить себе, какой громадный урон окружающей среде нанесли сложные грубые утилитарные конструкции в младенческий период нашего технического развития, их можно сравнить с безобразными лесами для некоторых красивых благородных по замыслу зданий… Грубая цель, поставленная в наши пионерские, дни достигнута. Теперь можно убрать леса и начать настоящую работу, нести культуру новой цивилизации.