Большое Гнездо

Затрещину боярин понял по-своему (обиделся Гребешок, что жена вертелась подле гостя), и это польстило ему. Он даже обрадовался, что мельник не от сытости отдает ему жену. Едучи лесом, Одноок услаждал себя приятными мыслями, рисовал отрадные картины и не заметил, когда конь своротил на боковую тропочку. Деревья встали плотнее, лесная сень сделалась тенистее, тропка спустилась на дно оврага к замерзшему ручью, и здесь боярин увидел Вобея.

Видать по всему, его тоже смутило неожиданное появление боярина. Он нахмурился, но тут же овладел собой. Одноок опасливо поглядел по сторонам.

— Ты ли это, Вобей? — с растерянностью проговорил боярин. Бежать ему было некуда — на узкой тропке коня не развернуть. А лес вокруг дремуч и страшен.

— Вот так встреча! — сказал Вобей. — Здрав будь, боярин.

Конь, продолжая двигаться, подвез Одноока ближе.

— Тпру-у, — попридержал его, взяв под уздцы, Вобей и снизу вверх с насмешкой посмотрел на боярина.

— Не озоруй, — сказал Одноок.

Тот и глазом не моргнул.

— Отпусти коня, кому сказано, — повторил боярин, напрягаясь всем телом.

Вобей ощупал богатую сбрую, провел рукой по седлу.

— Добрый у тебя жеребец, боярин.

— Атказ и того лучше был, — сказал Одноок. — Увел ты его, Вобей…

— Не гневись, батюшка, — ответил тать, — без того атказа был я как без рук. Спасибо, пастухи твои разини.

— А ну, ступай с дороги, — рассердился боярин и дернул поводья.

Жеребец вздрогнул, вскинулся, но Вобей удержал его за уздцы.

— Не серчай, боярин! — сказал тать, становясь серьезным. — Знать, удача моя, коли нанесло тебя на эту тропку. Слезай, да живо!..

— Ась?! — вытаращил глаза Одноок.

— Слезай, говорю, — повторил Вобей и потянул его из седла.

Не удержался Одноок за гриву, сполз боком; поняв недоброе, задрожал всем телом.

— Забирай коня, только меня не губи, Вобеюшка, — взмолился он.

Придерживая жеребца, отцепил Вобей от пояса боярина калиту с кунами, потряс возле уха, ухмыльнулся.

— Хороший подарок мне от тебя сегодня, боярин.

— Пользуйся…

Вобей обернулся и громко свистнул. Тотчас же на поляну выбежал из кустов стройный атказ, нежно заржал, остановившись возле хозяина.

Забыв про страхи, позеленел от злости Одноок, даже топнул ногой:

— Вор!

— Ты молчи-ко, боярин, покуда цел, — процедил сквозь зубы Вобей и легко вскочил на атказа. Боярского жеребца он держал в поводу. — Прощай, батюшка, авось еще когда свидимся!..

— Леший с тобой на том свете свидится, — сказал боярин и, поглядев вслед ускакавшему Вобею, сплюнул в сердцах.

Возвращаться на мельницу, на потеху Гребешку и Дунехе, Одноок не хотел. Так и отправился он во Владимир пешком, надеясь встретить кого-нибудь по пути.

Но дорога была пустынна, попутчиков в этот ранний час не оказалось и, отдыхая на каждой версте, кое-как добрел Одноок до города…

3

Немного спустя после того, как появился измученный ходьбой боярин у Серебряных ворот, через те же ворота выехал отряд из десяти воев во главе с Веселицей.

А на мельнице, ничего о том не ведая, сидел за столом, на том же месте, где недавно нежился Одноок, счастливый и удачливый Вобей и пил мед из той же чары, из которой недавно пил боярин.

— Что ж ты делаешь, Вобей? — попрекал его рассерженный Гребешок. — Не успел боярин и на версту отъехать от моей избы, как ты уж взял у него коня. Нынче забьет он тревогу, того и гляди, до нас доберутся…

— Чего ж до вас-то добираться? — лениво отвечал Вобей, бесстыдно, и уже не таясь от Гребешка, разглядывая Дунеху (совсем так же разглядывал ее Одноок). — До тебя добираться неча — не ты перстенек украл, не ты увел коня у боярина…

— А кто седло покупал? А кто меч тебе с торга привез? Может, не я и за перстенек получил куны? — разошелся Гребешок, со злостью глядя, как млеет жена под напористым взглядом шатучего татя.

— Не каркай, Гребешок! — оборвал его Вобей. — У страха глаза велики. Чего ни наговорил ты мне, а все понапрасну. Сколь надо, столь я у тебя и отсижу, а до срока мне отсель убираться нет никакой нужды.

— Никак, зиму собрался зимовать?

— Не в лесу же мне спать, а своей избы я не поставил, — спокойно возразил ему Вобей.

Дунеха поддержала его:

— Что пристал, Гребешок, к человеку?

— А ты сиди, сверчок, за печью, тебя не спрашивают, — цыкнул мельник на жену.

Дунеха молча проглотила обиду и, потупившись, притихла за столом.

Вобей укоризненно покачал головой:

— Почто жену свою срамишь, мельник, да еще пред чужими?

— А тебе полно насмехаться, Вобей! — вспыхнул Гребешок. — Аль не знаю, что мял ты Дунеху нынче во дворе, как гостил у нас боярин?

— Язык у тебя, мельник, что помело, — все так же спокойно и усмешливо попрекнул Вобей. — Про что говоришь, про то и сам не ведаешь: Не было меня с утра на твоем дворе, а ежели кто и мял твою жену, так это не я…

— Кто же мял-то?! — вспылила Дунеха и выпрямилась, как стальная полоса. — Аль не ты меня с собою звал, аль не ты уговаривал?!

— Вот все наружу и вылезло, — сказал Гребешок и сжал зубы. — Куды ж податься вознамерился, ежели не секрет?

— Туды, куды глаз не видит, — пробормотал Вобей. — А жена твоя сказки сказывает — ты ей не верь, Гребешок.

— Баба не врет, — уверенно отозвался мельник.