Большое путешествие в Древний Египет

Моторка накренилась влево, потом вправо, подпрыгнула и выровнялась.

– Зацепило-таки… – Петуля с сожалением рассматривал вмятину на бортовой обшивке. – Ну ты, Витька, даешь…

– Я немного задумался, – извинился Спиноза.

– Дети, потише, – попросила Карга. – Вы Ра разбудите.

Солнце перекатилось на другое ее колено и сладко всхрапнуло.

Геракл вразвалочку, как бывалый моряк, подошла к рулю.

– А ну подвиньтесь, – потребовала она. – Теперь моя очередь.

Никто не возражал.

Катя приняла штурвал, подставила лицо ветру и крикнула:

– Полный вперед! Есть полный вперед! – отрапортовала она сама себе.

Моторка резво понеслась по небу.

– Природа мышей, – продолжал между тем размышлять Спиноза, – в представлении древних неразрывно связана с неизбежностью зла, персонифицированного в образе Сета, а следовательно, и в кактусе. Не случайно в египетском пантеоне мы не находим ни одного божества, имеющего зооморфные черты мелких домашних грызунов…

Петуля плюнул за борт и с любопытством наблюдал за траекторией полета слюны.

– Глянь, – озадаченно почесал он затылок. – Дома какие-то, люди…

– Не может быть! – Спиноза вышел из глубокой задумчивости. – В эпоху неолита…

– Че я, вру? Сам посмотри, – обиделся Бонифаций.

Очки у Спинозы полезли на лоб.

Геракл оторвалась от руля.

– Наверное, опять что-нибудь со временем, – догадалась она. – Ты, Петуля, плюнул и закон нарушил. Ой, пирамиды!

– Древнее царство? – гадал Спиноза. – Среднее?

– Ху! – обрадовался Петуля.

– Где? Где? – Катя свесилась через борт. – Дай посмотреть!

– Вон, под килем!

Геракл изогнулась изо всех сил, следуя за Петулиным пальцем.

– Осторожнее, ребята! – встревожилась Карга. Солнце на ее коленях недовольно заерзало. – Перевер…

* * *

Жан Франсуа Шампольон раскрыл дорожный сундучок, вытащил оттуда лист бумаги, походную чернильницу, обмакнул в нее гусиное перо и вывел традиционное приветствие: «Любезный брат мой!».

И, держа перо на весу, задумался. О чем на сей раз сообщить Жаку Жозефу? То ли об изменениях в маршруте и возвращении в Гизу, то ли о новых находках в разрушенных храмах, то ли о расшифрованных и истолкованных надписях…

В это мгновение что-то ярко сверкнуло перед глазами ученого, голова у него закружилась, и Жан Франсуа почувствовал сильнейший солнечный удар.

Падая с головокружительной высоты, Ра пребольно ударился о Шампольона и теперь сидел на песке, ошеломленно глядя на француза. Бог так и не понял, что произошло. Ему снилась жаркая схватка с Апопом. Как обычно, Ра собирался выйти из нее победителем. Но змей неожиданно подхватил его и бросил!

Рядом кто-то застонал. Около Солнца распластался Спиноза.

– Кажется, произошло стихийное перемещение центра тяжести, – пробормотал он, открывая глаза. – Это земля? – Витя пошарил рукой вокруг. – А где Катя?

– Здесь! – откликнулась Геракл, вытряхивая из кроссовки песок. – Ты не ушибся?

– Видимо, нет… – Спиноза рассеянно поправил очки. – Куда мы попали?

Катя огляделась по сторонам.

– Кажется, опять в Древний Египет… Ой, смотри, вон дядька бежит. Давай у него спросим!

К Шампольону с ведром воды бежал верный Пьер. Ему уже не раз приходилось приводить хозяина в чувство подобным способом, а потому он не сильно беспокоился. И вдруг ветеран 1812 года остановился на полпути.

–Маша? – изумился он, глядя на распростертое тело Карги. – Маша! Русски баба!

И вода, предназначенная для Шампольона, привела в чувство классную руководительницу.

Марь Иванна машинально тронула мокрую прическу и открыла глаза.

– Здрасьте! – она рывком поднялась и села, поправляя узорные шальвары и набрасывая чадру на лицо. – Явились не запылились!

– Маша! – Пьер подкрутил усики. – Ты пришел? Шери! Дорогая! Коль бонер! Я тебья не забывать!

– Я тебя тоже, – отмахнулась Карга, тревожно оглядываясь. – А где дети? Киндер! Киндер! – объяснила она на иностранном языке.

– Лезанфан? – догадался Пьер. – Туда. О дьябль! Мсье! – и прежде, чем Марь Иванна успела что-то сообразить, он бросился обратно к палатке за вторым ведром воды для Шампольона.

Петуля поскреб затылок. Он упал прямо рядом со Сфинксом. Ху выглядел неважно. Нос у него был отбит, лапы утопали в песке, и в каменных глазах застыла печаль тысячелетий.

– Привет! – сказал ему Бонифаций.

Ху промолчал.

– Че не здороваешься? – Петуля фамильярно хлопнул Сфинкса по лапе. – Не узнаешь? Или говорить разучился?

Каменное изваяние оставалось неподвижным.

Бонифаций задумчиво опустился на корточки перед символом мудрости.

– Помнишь, ты нам с Лелькой дверцу показал? Подружка моя, принцесса. Рыженькая такая, с веснушками… Из Страны Высоких Гор… Вспомнил? Ну вот… Она тогда пропала – и все. Даже не попрощалась… Ху, ты все знаешь. Куда она подевалась? Может, слышал что-нибудь? Ну не можешь ответить – не отвечай. Дай хоть знак. Хоть подмигни…

Петуля до слез вглядывался в изувеченное лицо Сфинкса. Но Ху смотрел мимо, не мигая.

– А как бы ее вернуть? Что она там одна, ни отца, ни матери… Поселилась бы у нас, школу бы закончила, она умная…

Бонифаций шмыгнул носом. Сфинкс молчал.