Большое собрание сочинений в одном томе

Дело в том, что парадная дверь гостиницы распахнулась и оттуда вывалила толпа сомнительных субъектов: размахивая в темноте фонарями, они тихо переговаривались жуткими клекочущими голосами – явно не на английском языке! Толпа на секунду задержалась перед отелем, и кто-то двинулся в одну сторону, а кто-то в другую, и, к своему облегчению, я догадался, что они не знают, где меня искать; но тем не менее всем своим видом они нагнали на меня такого ужаса, что у меня мороз по коже пробежал. Разглядеть их лиц я не мог, но при виде их сутулой осанки и шаркающей походки меня сразу затошнило от омерзения. Хуже того, на одной фигуре я разглядел странное одеяние и – тут сомнений не было – уже знакомые мне очертания высокой тиары на голове. Когда фигуры разбрелись по двору, мой страх усилился. А что, если мне не удастся найти выход на улицу? Рыбой воняло так невыносимо, что я боялся потерять сознание. В поисках выхода на улицу я пошел дальше по коридору и, открыв какую-то дверь, очутился в пустой комнате с оконными проемами без рам, плотно закрытыми ставнями. Добравшись до оконного проема, я посветил фонариком и с удовлетворением понял, что смогу без труда распахнуть ставни, и уже через мгновение выбрался наружу и наглухо закрыл ставнями пустой проем, придав ему первоначальный вид.

Я вышел на Вашингтон-стрит и в первый момент не заметил ни живого существа, ни огонька – только лунный овал в небе. Правда, издалека с разных сторон до меня доносились хриплые восклицания, топот и какой-то странный цокот, который совсем не походил на звук шагов. Словом, мне нельзя было терять ни минуты. Я сразу сориентировался по сторонам света и обрадовался, что все уличные фонари были выключены, как часто бывает в ясные лунные ночи даже в богатых сельских районах нашей страны. Какие-то звуки доносились с южной стороны, но я не отказался от своего плана бежать именно туда. Ведь мне было известно, что в той части города на моем пути будет достаточно пустых домов, где можно будет спрятаться от погони, если вдруг я замечу группу своих преследователей.

Я шагал быстро, бесшумно, вплотную прижимаясь к руинам заброшенных зданий. Без шляпы, весь взъерошенный после отважного прыжка из окна, я едва ли мог привлечь чье-то внимание на этих улицах и надеялся незаметно проскользнуть мимо случайного ночного прохожего.

На углу Бейтс-стрит я едва успел шмыгнуть через черный проем в вестибюль, завидев впереди двух субъектов, которые шаркающей походкой пересекали улицу; отдышавшись, я снова пустился в путь и вскоре оказался на площади, где соседние Элиот-стрит и Вашингтон-стрит встречались с Саут-стрит. Хотя я сам ни разу не бывал на этой площади, она мне показалась опасной, еще когда я разглядывал ее на самодельной карте – потому что все ее пространство ярко освещалось луной. Но обойти эту площадь стороной нечего было и пытаться, потому что, выбери я любой альтернативный маршрут, мне пришлось бы делать длинный крюк, а значит, рисковать быть замеченным или задержаться в этом проклятом городе. Так что единственным выходом для меня было отважно и не таясь пересечь площадь, усиленно копируя характерную для инсмутцев шаркающую походку в надежде, что никто – по крайней мере, никто из моих преследователей – не окажется здесь. Насколько серьезно была организована облава на меня – и с какой именно целью, – я не имел ни малейшего понятия. В городе в этот поздний час было необычно людно, впрочем, я рассудил, что известие о моем бегстве из «Гилман-хауса» вряд ли уже распространилось среди горожан. Вскоре мне, конечно, придется оставить Вашингтон-стрит и двигаться куда-то в южном направлении, потому как толпа, собравшаяся возле гостиницы, вне всякого сомнения, погналась за мной. Они, должно быть, заметили мои следы на пыльном полу соседнего кирпичного здания и уразумели, что мне удалось выбежать на улицу.

Площадь, чего я и опасался, была ярко освещена луной; в центре площади когда-то находился небольшой скверик, о котором теперь напоминали лишь железные перила. К счастью, площадь оказалась пуста. Но тут до моего слуха донеслось странное урчание со стороны Таун-сквера. Саут-стрит была весьма широкая и вела вниз к набережной, и с нее вдалеке открывался отличный вид на море; мне оставалось надеяться, что со стороны моря никто не следит за улицей и не заметит, как я пересекаю ее при свете луны.