Бомба для председателя

Он очень устал, потому что все близкие сотрудники Мюллера не спали всю ночь, организуя наблюдение по секторам за машиной Штирлица. Засада была оставлена и возле его дома, и рядом с этой конспиративной радиоквартирой, но Штирлиц как в воду канул. Причем Мюллер запретил сообщать о том, что Штирлица ищут, Кальтенбруннеру, тем более Шелленбергу. Мюллер решил сыграть эту партию сам - он понимал, что это очень сложная партия. Он знал, что именно Борман является полноправным хозяином громадных денежных сумм, размещенных в банках Швеции, Швейцарии, Бразилии и - через подставных лиц - даже в США. Борман не забывает услуг. Борман не забывает зла. Он записывает все, так или иначе связанное с Гитлером, - даже на носовых платках. Но он ничего не записывает, когда дело касается его самого, - он это запоминает навечно. Поэтому партию со Штирлицем, который звонил к Борману и виделся с ним, шеф гестапо разыгрывал самостоятельно. Все было бы просто и уже неинтересно со Штирлицем, не существуй его звонка к Борману и их встречи. Круг замкнулся: Штирлиц - шифр в Берне - русская радистка. И этот круг покоился на мощном фундаменте - Бормане. Поэтому шеф гестапо и его ближайшие сотрудники не спали всю ночь и вымотались до последнего предела, расставляя капканы, готовясь к решительному поединку.

- Я не стану говорить больше, - сказала Кэт. - Я буду молчать до тех пор, пока вы не позволите мне покормить мальчика.

Логика матери противна логике палача. Если бы Кэт молчала о ребенке, ей бы пришлось самой испить горькую чашу пытки. Но она, движимая своим естеством, подталкивала Рольфа к тому решению, которого у него не было, когда он ехал сюда. Он знал о твердости русских разведчиков, он знал, что они предпочитают смерть предательству.

Сейчас вдруг Рольфа осенило.

- Вот что, - сказал он, - не будем попусту тратить время. Мы скоро устроим вам очную ставку с вашим резидентом: почувствовав провал, он решил бежать за границу, но у него это не вышло. Он рассчитывал на свою машину, - Рольф резанул взглядом побелевшее лицо Кэт, - у него хорошая машина, не так ли? Но он ошибся: наши машины не хуже, а лучше, чем его. Вы нас во всей этой кутерьме не интересуете. Нас интересует он. И вы нам скажете о нем все. Все, - повторил он. - До конца.

- Мне нечего говорить.

Тогда Рольф поднялся, отошел к окну и, распахнув его, поежился.

- Снова мороз, - сказал он. - Когда же весна придет? Мы все так устали без весны.

Он закрыл окно, подошел к Кэт и попросил ее:

- Пожалуйста, руки.

Кэт вытянула руки, и на ее запястьях захлопнулись наручники.

- И ноги, пожалуйста, - сказал Рольф.

- Что вы хотите делать? - спросила Кэт. - Что вы задумали?

Он защелкнул замки кандалов у нее на лодыжках и крикнул:

- Гельмут! Барбара!

Никто ему не ответил. Он распахнул дверь и крикнул:

- Барбара! Гельмут!

Те вбежали в комнату, потому что они успели привыкнуть к спокойному голосу Рольфа, а сейчас он был истеричным, высоким, срывающимся. У Рольфа были все основания кричать так: Мюллер поручил ему сегодня, именно сегодня, заставить русскую говорить. Когда Штирлиц попадется, главный козырь должен быть в кармане Мюллера.

- Принесите младенца, - сказал Рольф.

Гельмут пошел за мальчиком, а Рольф подвинул к окну маленький стол, на котором стояла ваза с искусственными цветами. Потом он распахнул окно и сказал:

- Я не зря напоминал вам о морозе. Достаточно подержать ваше дитя три или пять минут вот на этом столе - голенького, без пеленок, - и он умрет. Или - или. Решайте.

- Вы не сделаете этого! - закричала Кэт и забилась на стуле. - Вы не сделаете этого! Убейте меня! Убейте! Убейте меня! Вы не можете этого сделать!

- Да, мне это будет очень страшно делать! - ответил Рольф. - Но именем всех матерей рейха я сделаю это! Именем детей рейха, которые гибнут под бомбами, я сделаю это!

Кэт упала со стула, покатилась по полу, умоляя:

- У вас ведь есть сердце?! Что вы делаете?! Я не верю вам!

- Где ребенок?! - закричал Рольф. - Несите его сюда, черт возьми!

- Вы же мать! - сказала Барбара. - Будьте благоразумны…

Она говорила, и ее била мелкая дрожь, потому что такого ей еще видеть не приходилось.

Гельмут вошел с ребенком на руках. Рольф взял у него мальчика, положил на стол и начал распеленывать. Кэт закричала - страшно, по-звериному.

- Ну! - заорал Рольф. - Вы не мать! Вы тупая убийца! Ну!

Мальчик плакал, ротик у него был квадратным от обиды.

- Ну! - продолжал кричать Рольф. - Я не буду считать до трех. Я просто отворю окно и сниму с твоего ребенка одеяло. Ясно? Ты выполняешь свой долг перед своим народом, я - перед своим!

Кэт вдруг почувствовала какую-то легкость, все кругом наполнилось звоном, и она потеряла сознание.

Рольф присел на краешек стола и сказал:

- Гельмут, возьми мальчика…

Солдат взял ребенка и хотел уйти, но Рольф остановил его:

- Не уходи. Она сейчас очнется, и я буду продолжать… Барбара, пожалуйста, принесите воды. Ей и мне. И сердечные капли.

- Сколько ей надо капать?

- Не ей, а мне!

- Хорошо. Сколько?

- Откуда я знаю?! Десять. Или тридцать…

Он опустился на корточки перед Кэт и пошлепал ее по щекам.