Бомба для председателя

- Долго это у них продолжается? - спросил Рольф у Гельмута.

- Сколько бы времени это продолжалось с вашей матерью?

- Да… С моей матерью… Эти сволочи хотят быть чистенькими, а мне поручают гнусность… Дайте спичку, пожалуйста.

- Я не курю.

- Барбара! - крикнул Рольф. - Захватите спички!

Барбара принесла два стакана воды. Рольф выпил тот стакан, где вода была мутная, чуть голубоватая. Он поморщился и сказал:

- Фу, какая гадость.

Закурив, он опустился на корточки перед Кэт и приподнял ее веко. На него глянул широко раскрытый зрачок.

- А она не умерла? - спросил он. - Ну-ка, Барбара, посмотрите…

Барбара повернула голову Кэт.

- Нет. Она дышит.

- Сделайте с ней что-нибудь. Времени совсем мало. Там ждут.

Барбара начала бить Кэт по щекам - осторожно, массируя, очень ласково. Сделав большой глоток из стакана, она прыснула в лицо Кэт холодной водой. Кэт глубоко вздохнула, и лицо ее несколько раз свела судорога. Мальчик по-прежнему надрывно кричал.

- Да сделайте вы с ним что-нибудь! - попросил Рольф. - Невозможно слушать.

- Он хочет есть.

- Что вы заладили, как попугай?! Думаете, у вас одного есть сердце!

Мальчик кричал, заходясь, - крик его был пронзителен. Личико сделалось синим, веки набухли, и губы обметало белым.

- Уйдите! - махнул рукой Рольф, и Гельмут вышел.

Кэт очнулась, когда Гельмут унес мальчика. Мальчик кричал где-то неподалеку, но в комнате было тепло, значит Рольф еще не открывал окно.

«Лучше бы мне умереть, - жалобно подумала Кэт. - Это было бы спасением. Для всех. Для маленького, для Юстаса и для меня. Это самый прекрасный, самый добрый выход для меня…»

Рольф сказал:

- По-моему, она пришла в себя.

Барбара снова опустилась на колени перед Кэт и открыла двумя пальцами ее глаза. Кэт смотрела на Барбару, и веко ее дергалось.

- Да, - сказала Барбара.

Кэт попробовала играть продолжение беспамятства, но лицо выдавало ее: оно снова ожило, неподвластное ее воле, потому что в соседней комнате кричал мальчик.

- Хватит, хватит, - сказал Рольф. - Где была правда - там была правда, а сейчас вы начинаете свои бабьи игры. Не выйдет. Вы сунулись в мужское дело, и фокусы тут не проходят. Барбара, помогите ей сеть. Ну! Откройте глаза! Живо!

Кэт не двигалась и глаза не открывала.

- Ладно, - сказал Рольф. - Оставьте ее, Барбара. Я ведь вижу - она слышит меня. Сейчас я позову Гельмута и отворю окно, и тогда она откроет глаза, но будет уже поздно.

Кэт заплакала.

- Ну? - спросил Рольф. - Надумали?

Он сам поднял ее и посадил на стул.

- Будете говорить?

- Я должна подумать.

- Я помогу вам, - сказал Рольф. - Чтобы вы не чувствовали себя отступницей.

Он достал из кармана фотографию Штирлица и показал ее Кэт так, чтобы лицо штандартенфюрера не было видно Барбаре.

- Ну? Ясно? Какой смысл вам молчать? Будем говорить?

Кэт молчала.

- Будешь говорить?! - вдруг страшно, пронзительно закричал Рольф и стукнул кулаком по краю стола так, что подпрыгнула ваза с искусственными цветами. - Или будешь молчать?! Гельмут!

Вошел Гельмут с мальчиком, и Кэт потянулась к нему, но Рольф выхватил ребенка у Гельмута и открыл окно. Кэт хотела броситься на Рольфа, но упала, она страшно кричала, и Рольф тоже кричал что-то - и вдруг сухо прозвучали два выстрела.

«Монсиньору Кадичелли, Ватикан.

Дорогой друг!

Мне понятно и глубоко дорого то внимание, с каким папский двор, проявивший глубокое мужество в дни сопротивления нацистам, изучает сейчас все возможности оказать содействие человечеству в получении столь нужного всем на этой земле мира…