Бомба для председателя

Он вышел, чтобы позвонить начальнику школы фюреров полиции оберштурмбанфюреру СС доктору Хельвигу, а Штирлиц продолжал анализировать ситуацию: «Даже если они сломали девочку - а он специально сказал про ее сына: они могли мучить маленького, и она бы не выдержала этого, но что-то у них все равно сорвалось, иначе они бы привезли Кэт сюда… Если Плейшнер у них - они бы тоже не стали ждать: в таких случаях промедление глупо, упускаешь инициативу».

- Вас кормили? - спросил Мюллер, вернувшись. - Перекусим?

- Пора бы, - согласился Штирлиц.

- Я попросил принести нам чего-нибудь сверху.

- Спасибо. Вызвали людей?

- Вызвал.

- Вы плохо выглядите.

- Э, - махнул рукой Мюллер. - Хорошо еще, что вообще живу. А почему вы так хитро сказали «пока»? «Пока есть время». Давайте высказывайтесь - чего уж там.

- Сразу после очной ставки, - ответил Штирлиц. - Сейчас нет смысла. Если мою правоту не подтвердят - нет смысла говорить.

Открылась дверь, и охранник принес поднос, покрытый белой крахмальной салфеткой. На подносе стояла тарелка с вареным мясом, хлеб, масло и два яйца.

- В такой тюрьме, да еще в подвале, я бы согласился поспать денек-другой. Здесь даже бомбежки не слышно.

- Поспите еще.

- Спасибо, - рассмеялся Штирлиц.

- А что? - усмехнулся Мюллер. - Серьезно говорю… Мне нравится, как вы держитесь. Выпить хотите?

- Нет. Спасибо.

- Вообще не пьете?

- Боюсь, что вам известен даже мой любимый коньяк.

- Не считайте себя фигурой, равной Черчиллю. Только о нем я знаю, что он любит русский коньяк больше всех остальных. Ладно. Как хотите, а я выпью. Чувствую я себя действительно не лучшим образом.

…Мюллер, Шольц и Штирлиц сидели в пустом кабинете следователя Холтоффа - на стульях, поставленных вдоль стены. Оберштурмбанфюрер Айсман открыл дверь и ввел полицейского в форме.

- Хайль Гитлер! - воскликнул тот, увидав Мюллера в генеральской форме.

Мюллер ничего ему не ответил.

- Вы не знаете никого из этих трех людей? - спросил Айсман полицейского.

- Нет, - ответил полицейский, опасливо покосившись на колодку орденов и рыцарский крест на френче Мюллера.

- Вы никогда не встречались ни с кем из этих людей?

- Как мне помнится - ни разу не встречался.

- Может быть, вы встречались мельком, во время бомбежки, когда вы стояли в оцеплении, возле разрушенных домов?

- В форме-то приезжали, - ответил полицейский, - много в форме приезжало смотреть развалины. А припомнить конкретно не могу…

- Ну, спасибо. Пригласите войти следующего.

Когда полицейский вышел, Штирлиц сказал:

- Ваша форма их сбивает. Они же только вас и видят.

- Ничего, не собьет, - ответил Мюллер. - Что же мне, сидеть голым?

- Тогда напомните им конкретное место, - попросил Штирлиц. - Иначе им трудно вспомнить - они же стоят на улице по десять часов, им все кажутся на одно лицо.

- Ладно, - согласился Мюллер, - этого-то вы не помните?

- Нет, этого я не видел. Я вспомню тех, кого видел.

Второй полицейский тоже никого не опознал. Только седьмым по счету вошел тот болезненный молодой шуцман, видимо туберкулезник.

- Вы кого-нибудь видели из этих людей? - спросил Айсман.

- Нет. По-моему, нет…

- Вы стояли в оцеплении на Кепеникштрассе?

- Ах да, да, - обрадовался шуцман, - вот этот господин показывал свой жетон. Я пропустил его к пожарищу.

- Он просил вас пропустить его?

- Нет… Просто он показал свой жетон, он в машине ехал, а я никого не пускал. И он прошел… А что? - вдруг испугался шуцман. - Если он не имел… Я знаю приказ - пропускать всюду людей из гестапо.

- Он имел право, - сказал Мюллер, поднявшись со стула, - он не враг, не думайте. Мы работаем все вместе. Он там что, искал роженицу на пожарище? Он интересовался судьбою несчастной?

- Нет… Ту роженицу увезли еще ночью, а он ехал утром.

- Он искал вещи этой бедной женщины? Вы помогали ему?

- Нет, - шуцман поморщил лоб, - он там, я помню, перенес коляску какой-то женщине. Детскую коляску. Нет, я не помогал, я был рядом.

- Она стояла возле чемоданов?

- Кто? Коляска?

- Нет. Женщина.

- Вот этого я не помню. По-моему, там лежали какие-то чемоданы, но про чемоданы я точно не помню. Я запомнил коляску, потому что она рассыпалась, и этот господин собрал ее и отнес к противоположному тротуару.

- Зачем? - спросил Мюллер.

- А там было безопаснее, и пожарники стояли на нашей стороне. А у пожарников шланги, они могли погубить эту колясочку, тогда ребенку было б негде спать, а так женщина потом устроила эту коляску в бомбоубежище, и малыш там спал - я видел…

- Спасибо, - сказал Мюллер, - вы нам очень помогли. Вы свободны.

Когда шуцман ушел, Мюллер сказал Айсману:

- Остальных освободить.

- Там должен быть еще пожилой, - сказал Штирлиц, - он тоже подтвердит.

- Ладно, хватит, - поморщился Мюллер. - Достаточно.

- А почему не пригласили тех, кто стоял в первом оцеплении, когда меня завернули?

- Это мы уже выяснили, - сказал Мюллер. - Шольц, вам все точно подтвердили?

- Да, группенфюрер. Показания Хельвига, который в тот день распределял наряды и контактировал со службой уличного движения, уже доставлены.

- Спасибо, - сказал Мюллер, - вы все свободны.

Шольц и Айсман пошли к двери, Штирлиц двинулся следом за ними.