Бомж. Псевдо-научно-фантастический рассказ обо всём понемногу

После этих слов она улыбнулась и исчезла.

25

Юрий машинально ел, пил, курил одну за одной, прохаживаясь по своему идеально-белому приюту. Спать по-прежнему не хотелось. Он всё размышлял над словами Юлии о Земле, Герконах и Амиге.

— Ну хорошо, — думал он, — вернусь я обратно. И что дальше? Опять идти в такси? Опять в сисадмины? Или уж в повара податься? Это, наверное, единственная профессия, которая мной ещё не освоена. Ну если не брать в расчёт экзотику типа физика-ядерщика или космонавта. Хотя космонавтом поневоле я всё же стал. Юрий «Гагарин».

А потом что? Старость, болезни и смерть? И для чего жил тогда? Чтобы поддерживать хоть ещё сколько-то времени агонию собственной тушки длинною в жизнь?

«Каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево, и вырастить сына», — вспомнилась Юрию избитая фраза. Должен. Кому? Сам себе?

И чего ради? Продолжить род? Запульнуть свою ДНК вперёд во времени, а мои потомки всё это проделают вновь и вновь? И всё это вперемешку с вечной суетой, болью утрат, горечью разлук… и мелкими сиюминутными «победками» и «удачками»?

А итог? Чёрно-белая фотография в рамочке. Рядом рюмка водки и сверху кусочек чёрного хлеба.

Он вспомнил родителей с их разглагольствованиями о боге, долге и кресте. А потом их жизненный финал. Вспомнил «родственничков», что так упорно облизывались на их квартиру в центре. Вспомнил детдом. И все свои каторжные работы — будь то уютный офис и экран компа, или стройка и малярная кисть.

А поверх всего этого — довольная рожа вечно голодного Геркона.

— Нет уж, дудки! С меня хватит.

Юрий докурил последнюю сигарету, и затушил окурок о собственную ладонь. Было больно. Но это была приятная боль. Это была последняя боль.

— Юля! — негромко позвал он, — Я готов.

— Хорошо. А ты не пожалеешь о своём выборе? — спросила появившаяся позади него Юлия.

— Я слишком много жалел в своей земной жизни. О том что сделал, или наоборот — не сделал. О потерянном времени. Хватит сожалений. Я хочу просто быть собой.

— Я тебя поняла, — сказала она, — Я… Мы понимаем и принимаем твой выбор.

— Что я должен делать?

— Ляг и закрой глаза. Будет неприятно.

Юрий лёг на постель и закрыл глаза. Юлия подошла к нему и стала у изголовья.

— Твоё последнее слово как человека? — спросила она тихим и отстранённым голосом.

— Поехали! — так же тихо ответил Юрий, и Юлия-Амига поцеловала его в лоб.

26

— А что произошло потом? — спросил ошеломлённый рассказом Игорь.

— А ничего особенного, — ответил Юрий, — Мой мозг взорвался. И стал размером со Вселенную.

— Большой взрыв Юрия Никифорова. Офонареть. А дальше?

— Когда я появился в новом теле рядом с Юлией, и увидел свою бывшую тушку, неподвижно лежащую на кровати, — сказал Юрий, — от моего отвращения всколыхнулась вся Амига. Я же теперь какой-то частью своего «я» стал частью их… то есть — самого себя.

— Юра, пожалей мой бедный биологический мозг! — прогундосил Игорь, — Я его уже реально вывихнул!

— Ну и вот, после того, как я с превеликим удовольствием аннигильнул свою мёртвую тушку вместе с кроватью.

— Как? Шарами? Мыслью?

— Мыслью, Игорёк, мыслью, — невозмутимо ответил Юрий, — С тех пор я всё делаю мыслью. Я тебе даже больше скажу, — он посмотрел Игорю прямо в глаза, — Я и есть мысль.

— Прямо по-пелевински,[96] — съязвил Игорь, — Мысль, которая сама себя думает.

— Так и есть. В каком-то смысле. И вообще, завязывай со своим стёбом.

— А сколько тебе было лет, — спросил Игорь, — когда ты закончил своё существование в бренном теле?

— Сорок два.

Некоторое время они молчали и наслаждались неспешной экскурсией по Солнечной системе, перемещаясь от одной планеты к другой. Останавливались, потом облетали вокруг, чтобы Игорь и кот смогли вблизи рассмотреть все эти спутники и луны, кратеры и кольца. Игорь уже не выказывал такого бурного восторга, как вначале, когда НЛК впервые доставило его на околоземную орбиту, а просто смотрел с наивной улыбкой первоклассника, попавшего в планетарий.

Кот же, уютно устроившись на коленях у Юрия, смотрел на всё это астрономическое чудо так, как будто прожил здесь всю жизнь.

— Юр, когда ты в тот раз сказал, что изменился, — нарушил тишину Игорь, — теперь я понял. А насчёт того, что и я тоже — вот тут чего-то не догнал.

— Ты изменился, — сказал Юрий, — Разве ты теперь прежний? После того, что узнал, увидел, и надеюсь, понял.

— М-да.

И снова повисла тишина.

— Игорёк, у меня к тебе предложение, — сказал Юрий после затянувшейся паузы, — А давай ты тоже изменишься? Как я.

Игорь уставился на него со смесью удивления и страха.

— Ну так я и знал. Как в фильме про вампиров — сначала будет мне рассказывать как хороша его новая жизнь, а под конец предложит и мне самому к нему присоединиться! — потом немного помолчав, он добавил:

— Нет, Юра. В отличие от тебя, мне есть что терять. У меня мама, Лариса, друзья. Мечты и увлечения. Музыка в конце концов. А то что сейчас чёрная полоса, — он вздохнул и сделал покорное лицо, — ну у всех бывает в жизни непруха. Не находишь?

— Нахожу что ты до мозга костей — герконская игрушка. И всё твоё правдоискательство — так. Чистое любопытство, не более.