Борьба и победы Иосифа Сталина

Конечно, у Иосифа Джугашвили были все основания для недо­вольства. Для него уже, видимо, становилось очевидно, что получив­ший перевод Свердлов забрал себе и чужую часть суммы, но яс­ность он должен был внести не только для себя.

Ситуация приобретала уже принципиальную окраску. Он был просто вынужден уведомить центр, что не «протряс» на личные ну­жды партийные деньги, предназначенные для побега. Правда, из этой переписки не совсем ясно и сейчас: все ли деньги, выделенные ему ЦК, дошли до Туруханска? Похоже, что была и другая сумма, присвоенная, в свою очередь, уже Малиновским.

Впрочем, в любом случае оба «соратника» Иосифа Джугашвили по ЦК выглядят, мягко говоря, непорядочно. Но он напрасно пы­тался прояснить этот инцидент. Вскоре Малиновскому было уже не до формальных оправданий перед преданным им товарищем по организации. О работе Малиновского в качестве секретного со­трудника Департамента полиции стало известно М. Родзянко. То­варищ (заместитель) министра внутренних дел В.Ф. Джунковский известил об этом председателя Госдумы 22 апреля 1914 года, и 8 мая Малиновский положил на стол М. Родзянко заявление о сло­жении с себя полномочий депутата. Провокатор выпал из полити­ческой колоды.

Таким образом, все произошло до банальности просто, и сопос­тавим хронологию. Прибыв на новое место, 15 марта ссыльные по­селились на одной квартире, и обсудить им было что, а через четы­ре дня, 20 марта, Джугашвили послал письмо Малиновскому Ви­димо, на следующий день состоялся его откровенный разговор с «товарищем Андреем», и уже 22-го числа Свердлов жалуется в письме к приятельнице, что его сосед «хороший парень, но слиш­ком большой индивидуалист».

Конечно, беззастенчиво присвоив деньги ЦК, Свердлов практи­чески сорвал планы побега товарища. И последний не мог не попы­таться прояснить этот вопрос. Напомним, что когда в 1911 году студент Абрам Иванянц подобным образом распорядился полу­ченной для передачи Джугашвили суммой, то не состоялся его по­бег из сольвычегодской ссылки. Но инцидент со Свердловым был для Сталина морально неприятен. Разобравшись в ситуации, он пе­рестал разговаривать с соседом, и в конце марта тот был вынуж­ден перебраться на другую квартиру. Они не прожили вместе и ме­сяца.

Позже, 27 мая, в письме Л.И. Бессер Свердлов пишет: «С това­рищем теперь на разных квартирах, редко и видимся». В конце июня в письме жене он объяснял: «Со своим товарищем мы не со­шлись «характером» и почти не видимся». И, словно рефреном, он снова возвращается к этой теме в письме жене от 16 ноября: «То­варищ, с которым мы были там (в Курейке), оказался в личном от­ношении таким, что мы и не разговаривали, и не виделись».

Впрочем, вскоре, с началом Первой мировой войны, и сам побег потерял всякий смысл. Поэтому в будущем И.В. Сталин не держал обиды на своего «безынициативного» соседа по ссылке — именем ЯМ. Свердлова была названа столица промышленного Урала, и история партии не умаляла заслуг «товарища Андрея». Правда, Иосиф Джугашвили тоже недолго оставался на квартире у Тарасеевых. В связи с намечавшимся «переносом дома на другое место» в начале апреля, перед Пасхой, он перебрался к Петру Салтыкову, где пробыл «лишь 20 дней», а затем — к его родственнику Фи­липпу.

Но не взаимоотношения с нещепетильным товарищем соста­вили в этот период проблему для И. Джугашвили. Появление в Ку­рейке таинственных «политических», выступавших против самого «Царя», вызвало естественное внимание местных жителей, и курейским старожилам запомнился конфликт ссыльного с надзирав­шим за ним стражником. С большими усами и окладистой рыжей бородой, «свирепый и жестокий» Иван Лалетин являл собой за­конченный тип держиморды.

Впрочем, человек ограниченного мышления, грубый, но рьяно соблюдавший предписания начальства, деревенский жандарм дей­ствительно опасался побега ссыльного и «часто ходил проверять Сталина не вовремя»; даже ночью, бесцеремонно «вваливаясь в его комнату без стука». Федор Тарасеев вспоминал, как однажды вече­ром, когда Лалетин нагло ворвался к ссыльному, тот «в шею выгнал этого мерзавца». И жители видели, как, трусливо размахивая обна­женной шашкой впереди себя, жандарм пятился к Енисею, а «то­варищ Сталин шел на него, возбужденный и строгий, со сжатыми кулаками».

Колхозница Мария Давыдова в 1942 году объясняла этот эпи­зод иначе. «Однажды Иосиф Виссарионович взял у моего брата ру­жье и хотел сходить на охоту. А охота у нас рядом, тайга начинается под окном. Жандарм Лалетин налетел на Иосифа Виссарионовича, обнажил шашку и хотел его обезорркить. Брать ружье товарищу Сталину не разрешалось. Но товарищ Сталин не отдал ружья жан­дарму, а возвратил брату. Помню, тогда жандарм порезал Иосифу Виссарионовичу руки». Конфликт между ссыльным и стражником завершился тем, что пристав Кибиров был вынужден заменить стражника.