Борьба и победы Иосифа Сталина

Торопливость не была присуща его характеру В этот момент, когда появилась реальная возможность дальнейшего укрепления Советов через созыв съезда, при обозначившейся перспективе ле­гитимного признания лидерства в них большевиков, Сталин не ви­дел необходимости в поспешных и непредсказуемых действиях. Позже, в феврале 1924 года, он пояснял свою позицию: «Что озна­чало поднять восстание в такой момент? Поднять восстание в та­кой обстановке — это значит поставить все на карту».

Он не изменил своей точки зрения и позже. В выступлении по поводу 50-летия Ленина Сталин с легкой иронией комментирует позицию ЦК: «Нам казалось, что дела обстоят не так просто, ибо мы знали, что Демократическое совещание состоит в половине или по крайней мере в третьей части из делегатов фронта, что арестом и разгоном мы можем не только испортить дело и ухудшить отно­шения с фронтом. Нам казалось, что все овражки, ямы и ухабы на нашем пути нам, практикам, виднее. Но Ильич велик, он не боится ни ям, ни ухабов, ни оврагов на своем пути, он не боится опасно­стей и говорит: «Встань и иди прямо к цели». Мы же, практики, считали, что надо было обойти эти преграды, чтобы взять быка за рога. И, несмотря на все требования Ильича, мы не послушались его, пошли дальше по пути укрепления Советов и довели дело до съезда Советов 25 октября, до успешного восстания. Ильич был уже тогда в Петрограде. Улыбаясь и хитро глядя на нас, он сказал: «Да, вы, пожалуй, были правы»... Товарищ Ленин не боялся призна­вать ошибки».

Каким бы обоснованно оправданным ни было пренебрежи­тельное отношение В.И. Ленина к формальной стороне захвата власти, но непринятие в тот момент ленинских предложений ру­ководством ЦК защитило большевиков не только от вероятного поражения, но и от исторически неизбежного в будущем обвине­ния в «путчизме». То, что позиция Сталина оказалась более конст­руктивной, подтвердили последующие события. Ибо главной осо­бенностью Октябрьской революции стал не картинный штурм Зимнего дворца, а то, что сведение дня восстания с началом работы съезда Советов формально обеспечило полную легитимность Со­ветской власти.

Удачно сложившееся «приурочивание» революции к созыву съезда Советов как бы «освятило» Октябрьскую революцию «во­лей народа», поэтому факт роспуска Учредительного собрания по­мерк и растворился на фоне символического установления Совет­ской власти. И даже у будущих «критиков» большевиков не оста­лось никаких других аргументов, кроме злорадного брюзжания: было или не было само восстание, и правильно ли показали кинош­ники штурм Зимнего дворца? Короче говоря, крови было мало...

На нетерпеливость руководителя партии влияло его чувство не­удовлетворенности, подпитываемое собственной оторванностью от событий в столице. «События вполне подтвердили правильность моего предположения... — настаивает Ленин в письме от 27 сен­тября, — что партия должна поставить на очередь вооруженное восстание... Теряем время, назначаем «сроки» (20 октября съезд Советов — не смешно ли так откладывать? Не смешно ли полагать­ся на это?)».

По воспоминаниям Крупской, в этот период Ленин «жил с мыслью о восстании, только об этом и думал». Подгоняя ситуацию, 1 октября Ленин написал «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Сове­тов Питера и Москвы большевикам». В нем он утверждал, что «в Германии начало революции явное... Ждать съезда Советов — ребя­чья игра в формальность, позорная игра в формальность, преда­тельство революции».

ГЛАВА 10. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Истинные революции те, какие не ограничиваются лишь изменением политических форм и личного состава правительства, а... ведут к перемеще­нию собственности...

А. Матъез 

В начале октября Ленин выехал из Гельсингфорса и 7 октября тайно прибыл в Петроград. Остановившись на квартире М.В. Фофановой, уже на следующий день он встретился со Сталиным. Со­провождавший Ленина финский революционер Э. Пахья нашел Сталина в редакции газеты «Рабочий путь». Встреча состоялась на окраине города на Выборгском шоссе, в доме большевика финна Никандра Кокко. Сталин информировал Ильича об обстановке, но основное содержание их беседы было посвящено вопросам пред­стоящего восстания.

Эта тема была вынесена и на обсуждение ЦК. Заседание со­стоялось вечером 10 октября на квартире меньшевика Н. Сухано­ва (Гиммера), жена которого была членом партии большевиков. Сам хозяин отсутствовал и о заседании не знал. Речь Ленина была обобщением основных положений, выдвинутых в его последних работах, но остроту момента он подчеркнул угрозой захвата власти генералом Корниловым. Настаивая на тезисе, что для перехода вла­сти дело политически «совершенно созрело», он предложил при обсуждении его выступления «говорить о технической стороне» восстания.