Борьба и победы Иосифа Сталина

То есть Троцкий, с его умом международного авантюриста, предполагает принести такую революцию в Польшу на остриях красноармейских штыков. Впрочем, сама Польша представлялась Троцкому лишь запалом революции в Европе: Германия, Австро-Венгрия, Франция, а там, глядишь, — и мировая революция. Иллю­зии Троцкого разделял и Ленин. В речи на VI Всероссийском Чрез­вычайном съезде, в ноябре 1918 года, он говорил: «Мы подходим к последней, решительной битве, не за русскую, а за международную социалистическую революцию!»

Таким образом, на заключительном этапе Гражданской войны тактико-стратегическая оценка Сталиным положения не совпада­ла ни с позицией Ленина, ни тем более Троцкого. Среди когорты лидеров Октября он был одним из немногих, если не единствен­ным, кто не поддался всеобщему заблуждению, гипнотической за­вороженности мечтой о мировой революции.

Не рассчитывал и на легкую победу в войне с поляками. Когда под впечатлением убедительных успехов Юго-Западного фронта на Украине в правительственных и военных кругах возникло мне­ние о скором разгроме Польши, он осудил эти иллюзии.

Сталин скрупулезно взвешивал шансы и возможности проти­востоявших государств. Он здраво оценивал состояние сил против­ника. В интервью корреспонденту УкрРОСТА, данном 24 июня в Харькове, он сказал: «Не надо забывать, что у поляков имеются ре­зервы, которые уже подтянуты к Новгород-Волынскому и дейст­вия которых, несомненно, скажутся на днях». Вместе с тем он учи­тывал как собственные возможности Польши, так и ее поддержку западными державами. Он предупреждает: «Мы воюем не только с поляками, но и со всей Антантой, мобилизовавшей все черные си­лы Германии, Австрии, Румынии, снабжающей поляков всеми ви­дами довольствия».

Он не утратил трезвости суждений и оценок позже, когда в результате успешного продвижения войск Западного фронта 11 июля был занят Минск. Давая в этот же день интервью коррес­понденту «Правды», утверждение о том, что «с поляками в основе уже покончено» и остается лишь совершить «марш на Варшаву»,

он вновь расценил как «недостойное бахвальство».

Он отмечает: «Я не буду доказывать, что это бахвальство и это самодовольство совершенно не соответствуют ни

политике Со­ветского правительства, ни состоянию сил противника на фронте».

Казалось бы, все ясно. Сталин решительно и даже без коммен­тариев отверг план наступления на Варшаву. Более того, по его мнению, «марш на Варшаву» не отвечал «политике Советского правительства». Человек, обладавший политической и государст­венной ответственностью, он никогда не делал опрометчивых заяв­лений.

Он знал, о чем говорит. Именно в этот день, 11 июля, в Москву поступила нота Великобритании за подписью министра иностран­ных дел Джорджа Керзона. Она предлагала заключение переми­рия в польско-советской войне и признание в качестве восточной границы с Польшей линии, выработанной в конце 1919 года Вер­ховным советом Антанты. Знаменательно, что как раз этот рубеж, известный под названием «линия Керзона», и стал после Второй мировой войны границей Польши с Украиной и Белоруссией.

Однако откровенные предупреждения Сталина не были услы­шаны. Их не хотели слышать. Но когда последовавшие события полностью подтвердили правоту его точки зрения и оценок, о них мало кто вспомнил. О них долгое время «не вспоминали» и истори­ки. Между тем оценки и прогнозы Сталина уже вскоре стали сбы­ваться с неумолимой последовательностью.

Впрочем, свой авантюристический характер война получила не сразу. События стали приобретать опасный уклон 16 июля. Когда ЦК РКП(б) признал необходимым продолжать наступление, пока Польша сама не обратится с просьбой о перемирии. На следую­щий день нарком иностранных дел Чичерин ответной нотой извес­тил правительство Великобритании, что Советская Россия готова к миру, но посредничество Лондона неприемлемо: поскольку он не может считаться нейтральным в советско-польском конфликте.

Но и этот шаг еще не предвещал катастрофу. В грех авантюры с «маршем на Варшаву» ввел правительство и Реввоенсовет Респуб­лики молодой «петушок» — Тухачевский. После того как, не встре­чая серьезного сопротивления поляков, 15 июля войска Западного фронта заняли Молодечно, Тухачевский продолжал наступать дальше. Опьяненный победой 27-летний подпоручик уже приме­рял на себя шляпу «красного Наполеона». И, предвкушая мировую славу, Тухачевский предложил главкому Каменеву план по захвату польской столицы.