Борьба с подземной непогодой

Итак, Виктор завершил длинную цепь: открытие — описание — объяснение — предсказание. Путь пройден. Нужно поставить точку или же тире? Что такое Виктор — вершина или ступень? И если его работа — очередная ступень, что же последует за ней?

Грибов задумчиво листает дневник. Это интересно и жутковато. Виктор погиб, но он в полный голос спорит с живым. Оживают старые споры, но сейчас слова Виктора кажутся значительнее. Почему? Потому ли, что Виктор отдал жизнь, как бы подчеркнув кровью каждое слово, потому ли, что Грибов сам поработал с аппаратами и убедился в их силе? Во всяком случае, Грибов с большим вниманием перечитывает и незнакомые и знакомые ему доводы.

«…Это верно, что вулкан — машина, причем машина, больше всего похожая на паровой котел… топка находится, где-то в глубине… Пещеру можно сравнить с цилиндром… Лава… действует, как поршень. Пещера закрыта сверху каменной пробкой, допустим — это клапан. Когда газы сжаты до отказа, они вышибают клапан…

«…Да, вулкан — машина, но машина неисправная. Ее никто не чистит, не смазывает, не регулирует. Вулкан работает нерасчетливо, — он сам себе засоряет выход. Все ужасы происходят из-за неисправности клапана…» — Правильно сказано, — думает Грибов. — Именно так: паровой котел с засорившимся клапаном, нелепый котел, который лопается при каждом извержении. Конечно, опасно жить и работать возле засорившегося котла.

А НЕЛЬЗЯ ЛИ ЕГО ПРОЧИСТИТЬ?

Мысль рождается неожиданно и вызывает усмешку. Прочистить вулкан — легко сказать! Этот страшный котел выбрасывает дым и пепел в стратосферу. Он способен поднять сотни миллионов тонн на высоту в 15 километров. Расплавленные шлаки целый год выливаются из этой природной печи. Какой же кочергой шуровать в ее топке, каким совком выгребать оттуда золу? Куда там прочищать кратер, к нему и подступиться опасно. Виктор попробовал подойти близко — и вот чем кончилось…

И Грибов отогнал бы эту мысль, если бы перед тем он не спрашивал себя настойчиво: что должно последовать за работами Виктора?

Ученые описывали не только вулканы. Во всех других науках за описанием следовало объяснение, за объяснением — исправление и переделка. Так было и в науке о растениях, и в науке о человеческом обществе.

Прежде чем предсказывать извержения, ученые умели предсказывать наводнения, бури, заморозки. Предсказывали не для того, чтобы бежать от стихии, а для того, чтобы бороться с ней, как борются со всяким врагом. Честь и хвала караульному, во время заметившему неприятеля. Но мало заметить, нужно еще собрать силы и отбить. Может быть, со временем, люди, живущие у вулкана, скажут ученым: «Вы предупредили нас об извержении — за это спасибо, но мы не хотим бегать от каждого извержения, как зайцы, бросая дома и сады на милость лавы и пепла. Научились предупреждать, попробуйте отбить врага; описали, объяснили, — теперь исправляйте».

Вот как стоит вопрос. Не «возможно ли?», а «необходимо настоятельно».

А если необходимо, следует подумать всерьез. И когда вдумаешься, препятствия не кажутся непреодолимыми. Совсем не нужно прочищать вулкан во время извержения. Сейчас клапаны, выпускающие лаву, открыты. Каналы закроются, когда извержение кончится и остатки лавы застынут в них. Вот тогда, в период затишья, можно, не торопясь, прочистить трубопроводы вулкана, подготовить их для следующего извержения, позаботиться, чтобы оно прошло без взрывов, без катастроф, чтобы газы вышли через открытый кратер и лава вылилась по заранее подготовленной трубе…

Неделю раздумывал Грибов на эту тему, прежде чем, наконец, он решился сесть за стол и написать:

«Работа Шатрова не только завершает долгий путь, но также открывает новую страницу в вулканической науке. После предсказания должно последовать обезвреживание. После предупреждения опасности — борьба с ней. Мысль движется вперед, нет и не может быть предела для нее».

6.

Нет, человек не камень, упавший в воду. Садовник уходит — цветут посаженные им сады. Каменщик уходит — в школах, которые он сложил, учатся дети, будущие каменщики. Уходит ученый — остаются его мысли, другие ученые обсуждают их, проверяют, продолжают, делают новые выводы, иногда неожиданные для ушедшего. Интересно, что сказал бы Виктор, если бы его спросили:

— Можно ли прочистить вулкан?

Прочистить вулкан! Профессор Дмитриевский трижды перечитывает статью Грибова и шепчет, качая головой:

«Ох, уж эта молодежь!» В его словах немножко возмущения и немножко восхищения. Затем он добавляет, вздохнув: «Что ж, такова правда жизни. Я мечтал предсказывать извержения, они хотят устранить их совсем. Пусть идут вперед!» И Дмитрий Васильевич размашистым почерком пишет на первой странице:

«Уважаемый товарищ редактор!

Прошу Вас поместить в ближайшем номере…»