Борьба за огонь

Вначале хищники держались на расстоянии полета копья, но чем плотнее становился сумрак, тем ближе они подступали. Уламры отчетливо слышали теперь позади себя мягкий шорох бесчисленных лап. Собаки оказались более предприимчивыми; некоторые из них обогнали людей и преградили им путь. Тогда волки, опасаясь, что собаки опередят их, двинулись на соперников с раздирающим душу воем. Казалось, между двумя стаями вот-вот вспыхнет драка. Собаки, тесно сомкнув ряды и хорошо сознавая свое численное превосходство, готовились оказать упорное сопротивление, в то время как волки, терзаемые голодом, сводившим их внутренности, не могли сдержать яростного нетерпения.

Освещенные последними отблесками серого сумеречного света, обе стаи стояли друг против друга, ощетинившись и угрожающе рыча.

Но схватки не произошло. Несколько собак, очевидно самые голодные, кинулись снова вслед за людьми; их примеру последовали остальные. Погоня возобновилась.

Это упорное преследование в конце концов начало всерьез волновать уламров. В ночной темноте перед лицом такого огромного количества противников опасность становилась смертельной.

Группа собак опередила Гава, который шел слева, и одна из них, ростом с доброго волка, вдруг остановилась, оскалила блестящие клыки и прыгнула на юношу. Гав нервным движением метнул в нее копье. Копье вонзилось в плечо животного, и собака завертелась на месте, жалобно визжа. Гав прикончил ее ударом палицы.

На предсмертный вопль собаки сбежались ее сородичи. Чувство солидарности у них было развито сильнее, чем у волков, и, если одной из собак угрожала опасность, стае случалось противостоять даже крупным хищникам.

Опасаясь, что собаки нападут на уламров всей стаей, Нао, чтобы устрашить их, приказал Наму и Гаву приблизиться. Втроем, плечом к плечу, они стояли перед рычащей сворой. Собаки, озадаченные таким неожиданным отпором, сбились в тесную кучу. Нао хорошо знал, что стóит одной из них кинуться на них, как тотчас же вся стая последует ее примеру. Тогда кости уламров забелеют на равнине…

Вдруг Нао резким движением метнул дротик; ближайшая собака свалилась на землю с пробитой грудью. Схватив ее за задние лапы, сын Леопарда швырнул труп в стаю волков, заходивших справа. Запах крови ударил в нос изголодавшимся волкам, и они мгновенно растерзали на части так легко доставшуюся добычу. В ту же секунду собаки, забыв про людей, с яростным рычанием кинулись на волков…

Не дожидаясь исхода битвы, уламры бросились наутек. Колыхавшийся впереди туман указывал на близость реки, и в просветах его Нао уже различал блестящую поверхность воды.

Два или три раза Нао останавливался, чтобы сориентироваться в темноте, и наконец, указав рукой на какую-то сероватую массу, возвышавшуюся у самого берега, радостно крикнул:

– Теперь собаки и волки не страшны Нао, Наму и Гаву!

Это был гранитный утес, имевший форму почти правильного куба. Высота его раз в пять превышала рост человека. Подъем на утес был возможен только с одной стороны. Нао с давних пор знал о существовании этого утеса. Он быстро поднялся на его вершину, Нам и Гав следовали за ним. Вскоре все трое очутились на широкой площадке, где свободно могли разместиться тридцать человек.

На равнине, во мраке ночи, волки продолжали яростно сражаться с собаками. Злобный вой, рычание и жалобный визг разносились далеко вокруг.

Уламры облегченно вздохнули, радуясь, что находятся вне опасности.

Затрещали, разгораясь, сухие сосновые ветви, заплясали алые языки пламени, рыжий дым столбом поднялся вверх, и широкий круг света озарил безмолвные ночные воды. По обе стороны утеса тянулась голая полоса песчаного берега; заросли тростника, тополей и ольхи начинались лишь на расстоянии нескольких десятков локтей. Ни одно живое существо не могло подойти к подножию утеса незамеченным.

Ночные животные бежали от Огня и прятались либо, наоборот, привлеченные светом, устремлялись к нему. Две совы с унылым криком взлетели с верхушки большой осины; целый рой летучих мышей закружился вокруг костра; стайка скворцов унеслась на противоположный берег реки; испуганные утки покинули освещенное место и перебрались в тень; множество рыб всплыло из глубины реки и уставилось на свет. Багряные отблески костра осветили коренастого, сердито фыркавшего кабана, пробегавшего мимо лося с могучими рогами, круглую голову рыси с треугольными ушами и горящими красноватым огнем глазами, притаившейся в ветвях старого ясеня.

Наслаждаясь теплом и покоем, уламры молча ели жареное мясо. Становище близко! Лишь один день пути отделял их теперь от берегов Большого болота.

Нам и Гав думали о встрече, которую окажет им племя. Уламры по достоинству оценят мужество, стойкость и выносливость, проявленные юношами во время похода, и будут отныне считаться с ними, как со зрелыми воинами.

Нао думал о Гаммле, о Фауме, о том, что теперь он станет вторым вождем племени, помощником Фаума…