Борьба за трон. Посланница короля-солнца

Мари́ не ответила, но она не сопротивлялась, когда Жак охватил рукой её стан и страстно поцеловал её в губы. Тогда она поднялась улыбающаяся, смотря на Жака влажными от радости и счастья глазами, и мило сказала ему:

— Вы теперь убедились?

Жак стоял перед ней на коленях.

— О, ещё не уходите, обожаемая Мари́, дайте мне опьяниться вашим голосом и видом и излечить этой минутой опьянения мои страдания в продолжение долгих месяцев.

Мари́ улыбнулась и пожала ему с любовью руку.

Они отправились разыскивать маленького Пьера, игравшего позади кустов. Жак взял его на руки и расцеловал. Он распростился, и Мари́, сказала ему, посылая потихоньку поцелуй:

— Возвращайтесь скорее.

Она была счастлива. Играя с мальчиком, она спросила его:

— Ты очень любишь твоего двоюродного брата Жака?

— О, да, он милый.

Она была рада этой общности любви и сказала:

— Был бы ты доволен, имея его отцом?

Маленький попрыгун, потирая руки, сказал:

— Двоюродный брат Жак нас больше не покинет? Какое счастье, мамочка!

Эта радость принесла облегчение Мари́, видевшей в детском излиянии самое непорочное одобрение принятому ею решению.

Последующее затем время было как бы брачной помолвкой, в честь которой шахом были бессознательно предложены празднества. Мари́, становившаяся всё красивее и в хорошем настроении, весело вела дела посольства. Теперь она вложила в эту задачу всё своё сердце и благодаря этому замедлила посвятить себя любви, чтобы окончить с политикой.

Таким образом, посольство его величества Людовика XIV должно было окончиться одновременно торговым трактатом и тройной свадьбой: Жака, Альвейра и доктора Робэна. Свадьбы были назначены на другой день торжественной аудиенции, и настоятель монастыря капуцинов имел честь всё приготовить для них. Рабочие начали украшать церковь.

На другой день, когда Жак и Мари́ решили свой брак, было назначено празднество в честь шатира, на которое они были приглашены. Даваемое шахом такого рода празднество представляло большое торжество. Шатир был придворный слуга, в одно и то же время гонец и танцор. В Персии танцуют только слуги и распутные женщины, поэтому один персиянин, увидев в Версале танцующего Людовика XIV, сказал: «Это — хороший шатир».

Такого рода люди, согласно своему положению, хорошие бегуны, и когда один из них чувствуют себя достаточно подготовленным, то может добиться случая участвовать на королевских бегах. Если он выигрывает приз, то получает значительные подарки и почётные милости. Игра состоит в том, что надо сделать тридцать шесть миль в двенадцать часов от заката до восхода солнца. Тот, кто одержит победу, делается главою своей касты.

В это утро весь город был оживлён. Пред большими воротами дворца воздвигли палатку длиною восемьдесят футов и покрытую алой тканью, натянутой и приподнятой на золочёных столбах, оканчивающихся золотыми шарами, откуда свешивались лошадиные хвосты. Толстые ковры покрывали пол возвышения, украшенный парчовыми подушками. На мачтах висели гроздьями пояса с погремушками, вроде тех, какие носят скороходы. Подальше устроен был буфет, переполненный ценными вазами и предметами, украшенными драгоценными каменьями. Около двадцати золотых чаш вмещали в себе марципаны, сухое и жидкое варенье и цветы.

По краям стояли придверники и отряд телохранителей; палатку отделяли от толпы белые слоны, поставленные как ограда. Эти слоны были разукрашены золотыми цепями и сбруей из чистого серебра. Принадлежавший шаху слон был совершенно приготовлен для поездки. На его спине находились столь обширные носилки, что можно было в них растянуться во весь рост.

Среди животных, находившихся вокруг возвышения шаха, были также охотничьи звери: львы, ящеры, пантеры, за которыми следила вооружённая стража в парадной одежде. Эта ограда была усилена низкими тележками, запряжёнными белыми волами, стадом белых буйволов в сбруе, быками, баранами и прочими животными с амулетами на шее.

Стены, выходившие на улицы, по которым следовал шатир, были также разукрашены светлою тканью и оружием; земля была опрыскана благовониями и усыпана цветами; на всём пути виднелись мачты и флаги. Вдоль дороги на возвышенных местах зрители были распределены по отделам: здесь — индейцы, там — армяне в прекрасных нарядах, далее — гебры и отдельно — евреи.

При оглушительных барабанных звуках Великий Софи вышел из дворца, сверкая драгоценными каменьями и сопровождаемый всем двором. Он спустился с возвышения, чтобы оказать честь Мари́ Пёти́ и принять её; предложив ей руку, он посадил её с правой стороны от себя. Сиденья второго ряда были приготовлены для её свиты: племянника, Альвейра и других. Маленькому Пьеру была приготовлена подушка у ног самого шаха.

Вокруг французской миссии заняли места все высшие сановники и приглашённые, представители всех христианских миссий и управители крупных европейских товариществ.

Шатир, которому предстояло бежать в честь Мари́ Пёти́, был красивый двадцатилетний мужчина, кавказец, по имени Сиди-Бал.

Раздались звуки цимбалов. Было четыре часа утра. Воздух был чистый, согретый лучами солнца, ещё стоявшего низко.