Борьба за жизнь

За три дня беглецы прошли около шестидесяти километров, каждый шаг давался великим трудом и усилием воли. Поль начал понимать все опасности и трудности бегства. Вспоминая леденящие душу истории об умерших от голода в девственном лесу, он понял, что каторжники не преувеличивали. Сведения получались «из первых рук», от тех, кто полуживым возвращался в колонию, радуясь, что избежал ужасной гибели. Ах, если бы они с Майпури были только вдвоем! Что значили бы для него все эти мучения, что значила бы сама смерть! Она освободила бы его навсегда! Но видеть, как страдает любимая! Она оставила для него семью, друзей, родину, а он привел ее в страну, где за каждым стволом прячется смерть. Юношу охватила ярость, гнев против судьбы, преследовавшей его с детства. Он не желал уступать. Он восстал и бормотал сквозь зубы:

— Хорошо же! Хочешь меня погубить? Так я буду сражаться до конца! Если Марьетта не сможет идти, я ее понесу.

Напрасно девушка сопротивлялась, умоляла не расходовать последние силы, заверяя, что ей лучше, что она постарается продолжить путь… Разъяренный гнусными происками судьбы, Поль взвалил невесту на спину и пошел вперед. Через два часа у него закружилась голова. Красный туман поплыл перед глазами, ноги стали ватными, он споткнулся и чуть не упал — удержала могучая рука старого каторжника. Марьетта соскользнула на мох, и Поль без сил свалился рядом. Бедняги ничего не ели уже больше суток!

Когда пришло время двигаться, Поль не смог встать. Майпури засунул нож за пояс, нежно поднял Марьетту и усадил ее на левую руку. Повернувшись к Полю, он пригласил его устроиться на правой руке. Силач сказал, что понесет их обоих. Поль отказался.

— Сделай это для нее, давай я понесу и тебя, у меня еще много сил, — уговаривал Поля гигант. — Ну же, слушайся, вы оба весите как дети. Я пойду быстро!

Тронутый до глубины души, Поль сжал руку товарища, величественного в своей преданности, и больше не возражал.

Так гигант шел два часа. Почувствовав, что дыхание друга стало прерывистым, Поль потребовал остановиться. Было три часа пополудни. Несчастные не ели тридцать шесть часов. Беглецы уселись у подножия дерева, и Майпури сказал, что у него есть идея.

— Оставлю вас здесь и пойду на разведку, — предложил он. — Есть еще три светлых часа. Может, найду что-нибудь съедобное. Если не приду до ночи, ждите меня утром. Ну, а если уж не вернусь к полудню, значит, умер. До встречи!

Почти в беспамятстве, Поль и Марьетта пожали Майпури руку, и он ушел. Когда гигант скрылся из глаз и затихли его шаги, воцарилась тишина, показавшаяся особенно мрачной. Молодые люди остались одни. Лес одинаково пугал их и непонятными своими звуками, и безмолвием. Совсем еще дети, они страдали телом и душой. Голод жестоко терзал внутренности, сердце сжималось от тревоги и страха. Они не разговаривали, боясь, что вместо слов вырвутся стоны. Прижавшись друг к другу, мокрые от дождя, они дрожали, не смея надеяться на чудо, которое спасло бы от агонии.

Пришла ночь и окутала их плотной темнотой без единого проблеска. На глаза словно надели плотную повязку. Они не спали. Их мучило ощущение какой-то беды, неизвестной опасности. Возбужденный мозг рисовал картины одну страшнее другой, уже не было сил бороться, миражи[158] перерастали в реальность. Вечером Майпури не вернулся. Наверняка он в тщетных поисках уходил все дальше.

В середине ночи неслыханной силы порыв сотряс лес. Гигантские деревья раскачивались, как тростник, скрипели от корней до вершины, готовые обрушиться и погрести под собой молодую пару. Этот ветер предвещал грозу. Наступила тишина, и вдруг она взорвалась раскатом грома. Оглушительные удары следовали один за другим, словно одновременно стреляли тысячи пушек. Быстрая ослепительная вспышка осветила лес, и он предстал яснее, чем днем. Молнии сверкали со всех сторон одновременно, светящиеся зигзаги змеились между стволами, вонзались в землю, разбрасывали пучки розового, зеленоватого, синего, пурпурного и фиолетового света, лес словно горел. Грохот грома описать невозможно — шум странный, страшный, оглохшее ухо не могло разложить его на отдельные звуки, смешавшиеся в общий гул, от которого дрожала земля.

Вакханалия[159]

длилась час. Затем, как будто рука титана[160] сжала плававшее над вершинами облако, из него хлынули потоки воды, настоящий водопад низвергнулся на землю, как во времена библейского потопа.

Буря прекратилась, молнии погасли, лес погрузился в глубокую тишину.

Дерево, под которым сидели Поль и Марьетта, выстояло. При свете непрекращающихся молний они видели, как неподалеку падали деревья. Одни ломались на половине своей высоты, другие на уровне нижних ветвей, третьи у корня. На земле образовались огромные завалы.

Молодые люди с тоской думали о Жозефе. Где он сейчас? Удалось ли ему спрятаться от грозы? Увидят ли они своего доброго друга? Чувствуя, как слабеет любимая, Поль начал проклинать свободу, за которую они оба скорее всего заплатят жизнями.