Борьба за жизнь

— Эй, ты! Долго будешь надоедать нам со своим заморышем? Сыты по горло, подумаешь, принц крови!

Обычно художник с совершенным хладнокровием переносил грубые выходки своей любовницы. Он лишь посмеивался и одной шуткой, каким-нибудь острым словцом умел ее образумить.

Но на этот раз все обернулось иначе. Дени покраснел, потом побледнел и, тяжело положив руку на плечо женщины, раздельно произнес:

— Обо мне можешь говорить что хочешь, но не смей трогать малыша.

— Ты мне не указ, что хочу, то и делаю, — буркнула Мели.

— Знаешь ведь, голубушка, этот тон со мной не пройдет. — Голос художника стал жестким.

Вмешались окружающие, уговаривая не ссориться, и, как всегда в таких случаях, только подлили масла в огонь. Мели не захотела уступить на глазах у всех и ответила, не сдерживая гнева:

— Говорю как хочу, и на тебя мне наплевать. Грубишь из-за какого-то недоноска, просто отвратительно!

— Довольно, Мели, — сквозь зубы процедил Дени.

— Иди, целуйся с ним, со своим заморышем! Из-за этого мокрого щенка ты растерял остатки ума, а его и так было кот наплакал…

Дени, белый как полотно, молча открыл дверь, крепко взял Мели за запястья и легко поднял с места. В тисках его крепких рук девушка не могла даже пошевелиться. Художник выволок ее на лестничную площадку и подтолкнул в спину.

— Если вернешься, — прошипел он угрожающе, — выкину в окно.

Затем закрыл дверь и широко улыбнулся компании:

— А теперь повеселимся!

Смех и шутки вспыхнули снова, как ни в чем не бывало.

Празднество длилось до рассвета, и первые солнечные лучи застали художника изрядно навеселе. Но разума он не потерял.

Сотрапезники мало-помалу разошлись. Оставшись один, Дени подозвал служащего и велел ему нанять экипаж, обязательно с обогревом. Затем, чуть пошатываясь, но улыбаясь во весь рот, пошел в комнату, где спал маленький Поль.

Ребенок уже проснулся и оглядывал незнакомое помещение, прижимая к себе полишинеля.

Дени наклонился над малышом и поцеловал его.

— Ну как, папина радость, ты хорошо поспал? — спросил он с добрым смехом.

Поль хотел ответить радостной улыбкой, но боль пронзила маленькое сердечко, и с губ сорвалось отчаянное: «Мама!»

Растроганный мужчина раскрыл ребенку объятия со словами:

— Твоя мама — это я, малыш!

ГЛАВА 5

КОРАБЕЛЬНЫЙ ДОКТОР

Репортажи о спасении ребенка появились во всех газетах на следующий же день. Благодаря этому личность вдовы Бернар была установлена, а сирота узаконен в своих правах.

Комиссар полиции вызвал Дени, поздравил, как он того заслуживал своим героическим поступком, и поинтересовался планами касательно ребенка.

— Собираюсь усыновить, — просто ответил художник.

— По букве закона вы не можете этого сделать, — вздохнул комиссар.

— Почему? Ведь у него нет ни родителей, ни родных, ни средств к существованию.

Выяснилось, что для законного усыновления необходимо, чтобы усыновителю было не меньше пятидесяти лет, в то время как Дени минуло только 36. Кроме того, требовалось, чтобы помощь ребенку этим лицом оказывалась уже в течение шести лет.

— Но я начал только вчера! — воскликнул Дени. — В любом случае закон не может мне запретить заботиться о мальчике, воспитывать и удовлетворять все его нужды, как если бы малыш был моим собственным сыном.

— Конечно нет, — согласился комиссар. — Напротив, общество высоко оценит ваше бескорыстие и благородство.

— О, мне это безразлично, лишь бы мальчуган остался со мной.

— Хорошо, — заключил беседу комиссар, — держите его у себя, уверен, что вы сможете воспитать сироту честным человеком и хорошим гражданином.

Закончив необходимые формальности, художник взял три дня отпуска, чтобы развлечь приемыша.

Он повел Поля обедать в ресторан, потом в Ботанический сад, где, несмотря на декабрьский холод, мальчик с удовольствием погулял.

Совсем не желая этого, Дени стал в своем квартале героем дня. Соседи и так любили его, но теперь каждый стремился сказать что-нибудь приятное и восхититься миловидностью ребенка, одетого с иголочки во все новое, что нанесло немалый урон кошельку нашего героя. У Дени была широкая натура, он не жалел денег на то, что ему нравилось, а в данном случае ведь речь шла о его сыне! Художнику хотелось, чтобы Поль выглядел как маленький принц[21].

Дени имел отходчивый характер. Проходя с мальчиком возле прачечной, он зашел и, увидев смутившуюся Мели, которая проклинала себя за устроенную на Рождество сцену, добродушно сказал:

— Ну как, дурная голова, все прошло? Ладно, пожми руку папаше да поцелуй в щечку сынка, и не будем больше об этом.

Хотя раздражение девушки не улеглось, она понимала, что не в ее интересах строить кислую мину Дени и маленькому Полю. Все вокруг симпатизировали неожиданно возникшему семейству, и ее враждебность была бы осуждена в квартале.

Мели принужденно улыбнулась, пожала протянутую руку, поцеловала ребенка в обе щеки и сказала:

— Да я только и мечтаю помириться! А в доказательство приду на днях вас проведать, идет, мужички?

— Вот и хорошо! — Дени тоже был рад примирению.