Борджиа

Бурные отношения с Ферранте Неаполитанским

Теперь через герцога Гандийского установилась очень тесная связь между Борджиа и королевской династией Арагона. И очень заманчиво усилить ее подобной связью с неаполитанской арагонской династией. Эта мысль с самого начала нынешнего правления будоражит расчетливый ум папы и его сына Чезаре. Но недавно заключенный союз с Миланом затрудняет любое сближение с Неаполем: единственная цель Людовико Моро — заручиться поддержкой папства на случай, если Ферранте предпримет попытки восстановить власть Джиана Галеаццо Сфорца, законного герцога Миланского. Людовико, будучи дядей и опекуном юного герцога, совершенно затмевает Джиана Галеаццо. Украшенный титулом герцога Бари, он часто появляется в сопровождении своей молодой супруги Беатриче д’Эсте и не упускает ни одной возможности обойти своего племянника и его супругу Изабеллу Арагонскую, внучку короля Неаполя. Тогда папские провинции стали бы преградой, необходимой, чтобы остановить или, в крайнем случае, замедлить движение неаполитанской армии на север.

Ферранте находит способ, как обеспечить продвижение своим войскам. Осенью 1492 года его кондотьер Вирджинио Орсини, главный капитан королевства Неаполитанского, за 40 000 дукатов покупает папские вотчины Черветери и Ангвиллара, продаваемые сыном папы Иннокентия VIII Франческо Чибо: эти города расположены по дороге в Тоскану — союзницу Неаполя — и позволяют продвигаться к Миланскому княжеству. Это приобретение, сделанное без ведома папы, ставит Рим под угрозу Неаполя. Как только Александр об этом узнает, он требует, чтобы сделка была аннулирована. Но еще больше его раздражает совершенно недопустимое давление со стороны короля Неаполитанского по поводу одного частного дела. Беатриче, внебрачная дочь Ферранте, вдова короля Венгрии Матьяша Корвина, вторым браком вышла замуж за Владислава Богемского, нового короля Венгрии. Так как у принцессы нет детей, Владислав обращается в Рим с просьбой о признании бесплодного брака недействительным, против чего выступает Ферранте, а Александр, напротив, соглашается.

Эти разногласия становятся поводом для переговоров: в декабре 1492 года в Ватикан прибывает второй сын Ферранте — Фредерик д’Альтамура. Но принца принимает у себя враг Александра кардинал Джулиано делла Ровере, который советует ему твердо держаться своей линии в разговоре с папой. Дискуссии не дают никакого результата. 10 января 1493 года сын Ферранте уезжает в Остию, где скрывается Джулиано делла Ровере после столкновения с Асканио Сфорца, упрекнувшем его в сговоре с неаполитанцами. Удалившийся в свой неприступный замок, построенный в устье Тибра знаменитым архитектором Сан-Галло, кардинал заставил Рим уважать себя. Угроза внутри самого государства, блокада со стороны моря — все это вызывает страх Александра VI. Однажды, когда он направлялся на папскую виллу Ла Маньяна, недалеко от Остии, солдаты гарнизона в его честь дали залп из пушки, но папа решил, что это засада. Даже не пообедав, он немедленно возвращается в Ватикан вместе со своими куртизанами и прелатами, которых привел в ярость вынужденный пост. Он лихорадочно приказывает укрепить Чивитавеккью. Решает все-таки последовать совету Асканио Сфорца и Людовико Моро — вместе с ними перейти на сторону Венеции. Предупрежденный об этом Ферранте хочет помешать заключению этого союза, гибельного для его интересов. Он идет на уступки: в Рим направляет аббата Руджо с поручением полюбовно уладить проблему Веллетри и Ангвиллары. В подтверждение своей доброй воли он предлагает заключить брак между принцессой из своей семьи и Чезаре Борджиа, если его отец пожелает для него выхода из духовного сана. А другая принцесса королевской крови вышла бы замуж за Джофре, 11 лет, последнего сына папы. Но когда посланник прибывает для переговоров в Рим, папа уже договаривается о союзе с северными державами, договор о котором опубликован в Риме. 25 апреля 1493 года Сиена, Феррара и Мантуя присоединяются к нему вместе с Миланом и Венецией. Эти державы предоставят папе войска, которые дадут ему возможность изгнать Вирджинио Орсини из папского государства. Столкновение между Римом и Неаполем становится неизбежным.