Михаил Полторанин, Александр Коржаков, Павел Вощанов, Лев Суханов, Борис Федоров

Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…

© М. Полторанин, А. Коржаков, П. Вощанов, Л. Суханов, Б. Федоров, 2021

© ООО «Издательство Родина», 2021

Михаил Никифорович Полторанин

Власть в тротиловом эквиваленте

Воруй-город и красная гусеница

1

Перемывать косточки власти – любимое занятие наших людей. На кухнях. За дружескими застольями. И даже в тайге.

Был у меня знакомый охотник-промысловик Федор Паутов, ловил капканами баргузинских соболей. В его закопченной сторожке я пару раз ночевал. Долгими зимними вечерами Паутов обрабатывал в избушке шкурки зверьков. Постоянное одиночество при подрагивании язычка пламени в керосиновой лампе рождало в охотнике самодеятельного философа. Он всему находил свое объяснение.

– Власть – это эгоистичная женщина, – говорил Паутов. – Она хочет быть у тебя единственной и на всю жизнь. Сколько проклятой ни давай, ей все мало. Ты вроде бы сам приводил ее в свой дом, а захочешь прогнать – не получится. С местными начальниками проще. А с самыми большими – никак. Оплот у них очень надежный.

А оплот – кто? На это у охотника тоже имелся ответ: феодалы. Они были и будут всегда. Разговоры наши шли еще в советские времена, и феодалами Паутов называл партийных секретарей.

Охотник мужицким чутьем доходил до понимания характера власти в Советском Союзе. Да и не только он. Народ хоть и не участвовал в назначениях кремлевских постояльцев, но видел, из каких элементов конструировался режим.

Кремлевские постояльцы – генеральные секретари ЦК КПСС – не были самодержцами Всея Руси. Из своей среды их отбирали и ставили на божницу члены Центрального комитета – первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик. По определению охотника Паутова, феодалы. Сговорившись, эти феодалы могли сместить генсека, что они сделали с Никитой Хрущевым. Но это был исключительный случай. Первые секретари оберегали режим от малейших встрясок, потому что были его опорой и сердцевиной.

Они, как гусеницы, готовились превратиться в бабочек, чтобы, расправив крылья, самим взлететь на божницу. И до сих пор непонятно, по каким признакам секретари отбирали себе вождей. Теперь это не так важно.

Важнее осмыслить другое: как умудрились они сдать свою, казалось бы, неприступную власть и страну? Как из партийных секретарей выклевывались руководители постсоветской поры, и в частности новой России? Как из номенклатурной гусеницы вызревало крылатое существо и воспаряло в большую политику? И наконец, какая среда формировала взгляды, сортировала красных партийных гусениц по полочкам иерархии? Прежде чем перейти к конкретным фамилиям – и в первую очередь к фамилии Ельцин – сделаю краткий экскурс в историю с секретарями.

За двадцать пять лет работы в советской печати я повидал много партийных функционеров. С кем-то сходился накоротке, с кем-то общался по долгу службы. Сегодня их преподносят как этакий монолит, как безликий отряд исполнителей, обструганных сусловским ретроградством. Нет, это были разные люди, порой разные до противоположности – и по широте кругозора, и по отношению к людям, к работе и даже по отношению к святая святых – самой машине власти в СССР. Опираюсь в этих выводах на личные наблюдения. Поделюсь некоторыми из них.

С первым секретарем Восточноказахстанского обкома партии Неклюдовым я познакомил, как говорится, по случаю. Московский журнал «Партийная жизнь» заказал ему статью о перспективах социально-экономического развития Рудного Алтая. Край этот был тогда на подъеме: добывал золото, серебро и редкоземельные металлы, перерабатывал урановое сырье, выпускал машины, строил заводы и гидростанции. Как там трудились в обкоме над материалом, не ведаю, но звонит Неклюдов редактору областной газеты «Рудный Алтай»:

– Мне отделы набросали статью – не статья, а сухая справка. Подошли молодого парня, не зашоренного штампами, мы тут с ним поработаем…

Молодым литсотрудником был я, меня и отрядили на рабское дело.

Мне пришлось поднять ворохи документов, протоколы пленумов и заседаний бюро – там же, в обкоме, накропал на машинке новый вариант статьи Неклюдова, который журнал и опубликовал. Через какое-то время звонит помощник секретаря: его шеф вызывает меня к себе.

Никогда не ждешь приятностей от походов к начальству. Но тут хозяин кабинета подходит к столу в комнате отдыха – там самоварчик и два стакана в «партийных» подстаканниках, ломтики лимона на блюдцах. Это был фирменный набор для приватных бесед у обладателей номенклатурных кабинетов. В самоваре не чай, а коньяк. Секретарь нацедил по полстакана, открыл сейф и протянул мне конверт с деньгами.