Борис Парамонов на радио "Свобода" -январь 2012- май 2013

Ирина Басова:   Я почувствовала боль за искалеченную жизнь человека, которого убили в 30 лет,  который только начинал, может быть,  быть поэтом. Безусловно, боль за маму мою, которая  потеряла мужа.  Боль за страну, которая  так щедро распоряжается жизнью  своих  лучших сынов. Я говорю патетические слова, но пусть это в таком виде и идет в эфир.  Тем более, наш  слушатель привык к патетике.

Мне очень жаль, конечно, что мама мне не рассказала какие-то детали. Помимо того, что это моя биография,  для меня это было бы очень важно как литературный сюжет, потому что она на самом  деле общалась с необычайно интересными людьми, которые формировали наше время и которые меня в каком-то смысле формировали. Мама мне много рассказывала  она мне только не говорила, что Корнилов – мой отец. То есть она мне рассказывала и, в какой-то момент — стоп, дальше нельзя идти. Вероятно, была договоренность с моим вторым отцом  который, вероятнее всего, очень ревниво относился и к маминому прошлому, и к Корнилову, я так думаю. Дмитрий Волчек: А вы не чувствовали в детстве этой недосказанности, тайны, страха перед органами?

Ирина Басова:  Нет.   Детей же не посвящали…  Я училась  в советской школе. Но, могу сказать к своей чести, что, когда умер Сталин, слез из меня выдавить было нельзя, это точно. То есть наша семья была, скажем так, нормальная – там не было никакого пиетета ни перед коммунизмом, ни перед партией, ни перед Сталиным. У нас в семье царило искусство, культура и, к сожалению великому, мамина болезнь.  Потому что, сколько я помню себя, мама была больна – она заболела  туберкулезом во время блокады и умерла в Крыму в 60-м году.

Дмитрий Волчек:  И в 1960-м году вы получили от бабушки  письма…

Ирина Басова: Да. Села в самолет и полетела в город Горький знакомиться с бабушкой. С этого момента я почувствовала себя причастной к семье, когда эта пожилая полная женщина меня обняла ночью. Я  ночным  поездом приехала из Горького  в Семенов. И  вот в этот момент произошло это замыкание, я почувствовала, что принадлежу этой семье.

Дмитрий Волчек:

Важно сказать, что они не знали  – ни ваша мать, ни бабушка – до 1956 года, что  Борис Корнилов  убит,  он думали, что, может быть, он  жив. И в письмах времен реабилитации все время возникает вопрос: а, может, он жив где-то?

Ирина Басова:  Это было, я думаю, в любой семье. Люди жили надеждой до тех пор, пока  им не показывали бумажку, в которой было слово ''расстрел''. Это слово ''расстрел'' и подвигло Наталию Соколовскую  на подвиг – делать эту книгу. Все началось с нее,  книга началась с нашей встречи с Наталией Соколовской. Наташа уже до того сделала книгу ''Ольга''…

Дмитрий Волчек: Книга, о которой говорит Ирина Басова, ''Ольга. Запретный дневник'', вышла в 2010 году. Мы уже рассказывали в радиожурнале ''Поверх барьеров'' об этом томе, в котором были опубликованы фрагменты дневников Ольги Берггольц разных лет. А в сборнике ''Я буду жить до старости, до славы'' помещены дневники Берггольц 1928-30 годов – время ее недолгого и несчастливого брака с Корниловым. Я спросил Ирину Борисовну, какое впечатление произвели на нее дневниковые записи первой жены ее отца.

Ирина Басова:  Это трагическая судьба, но я знала это и до  дневников. Я не знала деталей, не знала ежедневной муки Ольги, но все о ней я знала. Поэтому я была чрезвычайно удивлена, когда  в интернете нашла  заметку Евгения Евтушенко,  который пишет об Ольге так,  как будто она  всю жизнь была женой Корнилова, и что в 38 году выбили ее ребенка и Корнилова.

Дмитрий Волчек:  Вообще  много путаницы.  В  ''Википедии'' написано, что вы – дочь Ольги Берггольц. Вы пишете в предисловии о легендах, которые окружают имя вашего отца. Действительно, много вранья и ошибок.

Ирина Басова:  Это меня и подвигло решиться на публикацию.  Вы правильно сказали, что там много личного и, тем не менее, я поняла, что никто,  кроме меня, этого  сделать не сможет.  Это было решение непростое, но я очень довольна, что я на это пошла, и я довольна результатом.

Дмитрий Волчек: Кроме книги, снят еще и фильм о том, как вы   приезжаете в Семенов и на Левашовскую пустошь и встречаетесь  с сыном Николая Олейникова. Вы знакомы были с ним раньше?

Ирина Басова: 

Нет, я с ним не была знакома,  но со стихами его отца я была знакома с детства. Мама читала нам:

Маленькая рыбка, жареный карась,

Где твоя улыбка, что была вчерась?

Это были люди, которые шутили и, вот — дошутились.  Его сын — замечательный человек, прекрасный, и я очень рада, что с ним познакомилась. Конечно, контекст  был не самый веселый,  но тем не менее. Как Наташа правильно сказала, это был лучший Вергилий по Левашовскому кладбищу.