Борис Сичкин: Я – Буба Касторский

– Знаю, но надо жить. Ваша карьера должна красиво сложиться. Позднее он мне признался, что поначалу воспринимал меня только как просто вдову великого Петра Лещенко, а поработал и понял, что я – достойная вдова Петра Лещенко. Я обрадовалась, что о Пете можно поговорить, но Борис быстренько свернул разговор, переключился на какую-то шутку. И тогда, и потом, и еще потом многие боялись говорить о Петре Константиновиче».

Сичкин дружил со многими известными людьми своего времени: Леонидом Утесовым, Юрием Левитаном, конферансье Смирновым-Сокольским и Михаилом Гаркави, поэтом Михаилом Светловым… Автор бессмертных «Каховки» и «Гренады» даже посвятил своему товарищу блестящий экспромт: «Друзья! Я не умру от горя – со мной везде, повсюду Боря».

Б. Сичкин и Ю. Никулин на встрече с генералитетом. Москва, 1960-е. Фото Л. Бабушкина

Известно, что Светлов любил выпить, но никогда никто не видел его пьяным. Как-то Сичкин попросил Михаила Аркадьевича поделиться секретом: когда надо прекратить пить? Светлов ответил: «Когда начинаешь пить, выбери среди окружающих самую уродливую женщину. Пей и поглядывай на нее. В тот момент, когда эта женщина покажется тебе красавицей, останавливайся. Норма выполнена». Борис Михайлович урок запомнил: выпить он был способен немало, но никто и никогда не мог отметить этого по его внешнему виду или поведению.

Михаил Светлов

В 1959 году Сичкин работал в труппе Театра киноактера. В качестве балетмейстера участвовал в создании драматических спектаклей, в том числе «Свадебное путешествие», «Проснись и пой» для Театра сатиры, «Красные дьяволята» для Театра имени Н. В. Гоголя, выступал в закулисном театра «Крошка» при ЦДРИ.

Леонид Бабушкин:

«Стоя в боковом проходе большого зала ЦДРИ во время спектакля театра “Крошка”, – вспоминает фотограф свое знакомство с Сичкиным, – я почувствовал, как чья-то рука легла на мое плечо. Тут же раздался внушительный шепот: “Разрешите пройти. Мне надо подать реплику с места”. “Если вам нужно подать реплику с места, то зачем вам проходить?” – ответил я, не поворачивая головы. “Тоже верно!” – раздался заразительный смех. Затем последовала и реплика. Я повернул голову. За моей спиной стоял упитанный человек с небольшими завитками темных волос. Из бокового прохода в переполненном зале он начал диалог с артистом, находящимся на сцене. В первое мгновение я даже не понял, что это была “подсадка”. Заранее подготовленный “случайный зритель” прошел на сцену…»

В 1954 году состоялся кинодебют Сичкина – он снялся в небольшом эпизоде в фильме «Анна на шее». Затем было несколько лет простоя, но с начала 60-х предложения от режиссеров начинают поступать довольно регулярно. Он играет роли второго-третьего плана в картинах: «Капитаны Голубой лагуны» (1962), «До свидания, мальчики!» (1964), «Секретарь обкома» (1964), «Последний жулик» (1966). Фееричная звезда артиста-танцора прочно укрепилась на кинематографическом небосклоне не сразу Взошла она после выхода в прокат ленты режиссера Э. Кеосаяна «Неуловимые мстители» (1966) по повести П. А. Бляхина «Красные дьяволята». Этот приключенческий фильм объединил в себе революционную романтику с вымышленной интригой. «Он продолжил богатую биографию американского вестерна, – пишет Леонид Бабушкин в очерке “Звезда Бориса”. – Память запечатлела в мельчайших подробностях события тех уже далеких лет. Борис Сичкин, хохотун и насмешник, говорил серьезно, без тени юмора, что для него почти невозможно: “Понимаешь, Сергей Ермолинский вместе с Эдмондом Кеосаяном написали сценарий. Там есть роль вот такая! – Большой палец правой руки поднялся вверх, а мизинец, медленно оттопыриваясь, шел круто вниз. – Моя роль! Моя!” Увидев фильм, я убедился в правоте Бориса и его творческой интуиции. Эта была его коронная роль. Он сыграл самого себя – артиста, человека легкого, остроумного, не унывающего ни при каких обстоятельствах, наполненного добрым юмором. Его традиционное киноприветствие: “Я из Одессы! Здрасьте!” вошло в жизнь. Казалось, что его популярность, грандиозный успех не имели границ…»

Валентин Крапива[11]:

«…Сичкин часто приезжал в Одессу с концертами. Помню Дворец спорта. Аншлаг. Я проник за кулисы, пробился сквозь толпу, приоткрыл дверь гримуборной. Ну наконец хоть одно одесское лицо. А то всё какие-то тетки с букетами. И это всё по-деловому, как будто расстались только вчера: “Ты мне нужен. Я тут должен был работать два отделения с Мулерманом: я первое, он – второе. Так этот гад не приехал. Первое отделение я честно бил чечетку, а что делать во втором, ума не приложу. У тебя нет какой-нибудь одесской хохмы, чтобы потянуть время?” Я рассказал ему пару незатейливых историй. “Проверим. Всё равно больше трепаться не о чем”, – сказал Сичкин. В итоге зал стонал. Нет, не потому, что хохма была люкс. Одесса, которая не любит самозванцев, Касторского приняла без второго слова.