Борис Сичкин: Я – Буба Касторский

– Да, он снимался в фильме “ПМЖ” – о жизни Брайтон-Бич. Кстати, в день смерти папа был на кинопробах в американский фильм, в котором должен был по сюжету играть крестного отца русской мафии. Роль эта строилась именно под отца. Пробы он прошел отлично. Правда, его предупредили, что потом текст должен звучать на английском. “Нет проблем, выучу!” – сказал он. Домой в тот день он вернулся очень радостным. Потом пошел к соседям посмотреть хоккей за компанию, наверное, там на радостях выпил стопочку-другую. Когда он возвращался домой, лифт, как назло, не работал, к тому же было резкое похолодание. (Как известно, когда резко холодает, сосуды сужаются.) Он поднялся пешком в квартиру, сел вот на это самое место (Емельян показывает на свой стул). А потом просто уронил голову на руки и мгновенно умер. Это называется “синдром внезапной смерти”.

– А где в это время вы были?

– Я находился в другой комнате – у меня там студия. Слышал, как папа зашел, как отодвинул стул… Через пять минут я пошел туда, и мне показалось, что он просто перебрал спиртного. Потом я увидел, что у него открыты глаза… Я пытался делать искусственное дыхание, хоть и понимал, что его уже не вернуть… “Скорая” приехала через 10 минут, врачи тоже пытались что-то сделать. А я все повторял: “Папочка, не уходи!” – хотя его уже не было… Ему 15 лет назад сделали шунтирование сосудов сердца и практически всё запретили: пить, курить, многое из еды… Папе удалось лишь бросить курить. Все остальные радости жизни папа продолжал себе доставлять: ходить на банкеты и прочее. Может, потому он и прожил еще 15 лет и дожил до 79 лет…

Емельян Сичкин с женой Машей

– У него была машина в Америке?

– Да, папа всю жизнь с грехом пополам ездил на машине. Он считал, что задняя передача придумана для того, чтобы оскорбить и унизить Бориса Сичкина. Купил “Бьюик” среднего размера в безумной надежде, что он когда-то ее запаркует. Но это была практически невыполнимая задача. Один раз папа попал в аварию. Заснул за рулем, возвращаясь с какого-то банкета, и снес уникальное дерево, которому было много лет. После этого на том месте появилась табличка: “Господа водители, учтите, что столбы и деревья наносят повреждения только в порядке самообороны”. Папа тогда полностью разбил грудной клеткой руль. Но, слава богу, у него грудь была как у носорога, и поэтому он отделался лишь ушибами.

– Емельян, а папа легко ориентировался в Нью-Йорке?

– Папа нигде не ориентировался. Когда мы жили в Москве и мне было четыре года, то оказались на даче где-то в Подольске. Пока папа с мамой разгружали вещи, я аккуратненько ушел в лесок, сел там на солнечной полянке и слушал птичек. Мама говорит: “Борюшка, пойди найди Емелюшку, его уже час как нет”. И вот я сижу на этой полянке и вдруг слышу отчаянный крик: “Здесь есть кто-нибудь, где я?” После этого я нашел папу и вывел его из леса. Мы часто ездили отдыхать в горы. Там по пути есть развилка: если повернуть не туда, то попадешь в Канаду. Это было самое мучительное место для отца, он никак не мог запомнить, куда сворачивать…

– Вам не приходилось заниматься чем-то кроме музыки?

– Как-то я хотел устроиться на полдня на какую-нибудь работу. Папа, узнав об этом, сразу помрачнел и сказал: “Емелюшка, у тебя есть спонсор – отец, и ты не должен ничем другим заниматься”. Он написал в своей книге, обращаясь ко мне: “Я готов работать в шахте, на Чернобыльской АЭС, чтобы вновь и вновь переживать момент, когда на твоем авторском концерте в “Карнеги-холл” две с половиной тысячи человек стоя аплодировали 40 минут композитору, чье имя они услышали впервые”.

После съемки в Останкино. Москва, 1990-е

– С какой возрастной категорией зрителей общался папа?

– Да с любой! К нему, по-моему, вообще никто не обращался на “вы”. Подходила на Брайтоне 17-летняя девочка и говорила: “Боря, дай сигарету”. Ему это даже льстило, что молодежь с ним как бы на равных. И это никогда не выглядело фамильярностью. Папа за свою жизнь практически ни с кем серьезно не поссорился, у него везде присутствовал юмор. Мама хотела воспитать из меня князя Антоновского по материнской линии. Папа занимался лишь тем, чтобы я был веселым и остроумным хулиганом. В итоге что-то получилось у мамы, что-то – у папы.

– Емельян, вы прожили в США 22 года. Вам или папе никогда не приходилось сталкиваться на улице с бытовым криминалом?

– Один-единственный раз его жертвой стал папа. Это было зимой на Манхэттене, на 42-й улице. С папы сорвали шапку, и он потом говорил: “Я бы с удовольствием закатил в голову этому негру”. Но это был такой кузнечик, он мгновенно превратился в черную точку на горизонте, догонять было бесполезно.