Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии

Оставьте: это спор славян между собою… – Ср. письмо П. А. Вяземскому от 1 июня 1831 г. «Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря; мы не можем судить ее по впечатлениям европейским, каков бы ни был, впрочем, наш образ мыслей. Но для Европы нужны общие предметы внимания и пристрастия, нужны и для народов и для правительств. Конечно, выгода почти всех правительств держаться в сем случае правила non-intervention (невмешательства, фр.), то есть избегать в чужом пиру похмелья; но народы так и рвутся, так и лают. Того и гляди, навяжется на нас Европа».

…Сии кровавые скрижали… – Речь идет о многолетней борьбе украинского казачества и крестьянства со шляхетской Польшей и о польской интервенции 1610–1611 гг., когда польские войска вошли в Москву и подожгли Кремль.

Прага – укрепленное предместье Варшавы. 4 (15) ноября 1794 г. Суворов штурмом взял Прагу и принял капитуляцию Варшавы, подавив Польское восстание.

…Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? – Имеется в виду Наполеон в 1812 г.

Измаильский штык. – Имеется в виду взятие штурмом мощной дунайской крепости Измаил русскими войсками под командованием А. В. Суворова 11(22) декабря 1790 г. во время русско-турецкой войны 1787–1792 гг.

Бородинская годовщина

Написано после получения известия о взятии Варшавы. Этот день, 26 августа 1831 г., совпал с годовщиной Бородинской битвы.

Уж Польша вас не поведет… – Пушкин напоминает об участии Польши (Варшавского герцогства, созданного Наполеоном в 1807 г.) в войне Наполеона против России в 1812 г.

…Больной, расслабленный колосс?

 – Пушкин, видимо, цитирует слова одного из депутатов французского парламента, пытавшегося представить Россию слабой в военном отношении, используя библейский образ колосса на глиняных ногах.

Куда отдвинем строй твердынь? – Деятели Польского восстания 1830–1831 гг. требовали восстановления границы России и Польши там, где она проходила до Андрусовского мира 1667 г. (то есть присоединения к Польше Украины до Днепра, включая Киев).

Наследие Богдана – то есть Украина, воссоединившаяся с Россией при гетмане Богдане Хмельницком.

…Святыню всех своих гробов? – «Речь идет о могилах Ярослава и печерских угодников…» – так сам Пушкин объясняет этот стих в письме Е. М. Хитрово от середины сентября 1831 г.

Война, и мор, И бунт, и внешних бурь напор… – Здесь Пушкин перечисляет бедствия, свалившиеся на Россию за последние годы, – русско-турецкая война 1828–1829 гг., эпидемия холеры 1830–1831 гг., восстание новгородских военных поселений летом 1831 г. и планы вмешательства европейских государств в русско-польские военные действия.

…Вокруг одра, где он лежит… – Речь идет об И. Ф. Паскевиче, главнокомандующем русскими войсками, взявшими Варшаву, и контуженном при штурме Праги. См. также коммент. на с. 360.

…Венок сплела тройная брань. – Паскевич был победителем в трех войнах: с Персией в 1827–1828 гг., с Турцией в 1828–1829 гг. и с Польшей в 1831 г.

…И с ней летящего за Прагу Младого внука своего. – Князь А. А. Суворов (1804–1882), внук А. В. Суворова, адъютант Паскевича, был послан в Петербург с донесением главнокомандующего о взятии Варшавы.

«Перед гробницею святой…»

Посылая стихотворение, посвященное М. И. Кутузову, его дочери Е. М. Хитрово, Пушкин пишет: «Стихи эти были написаны в такую минуту, когда позволительно было пасть духом – слава богу, это время миновало».

Говоря о «такой минуте», Пушкин имел в виду неясность исхода русско-польских военных действий и свою тревогу по этому поводу.

Гробница святая – место погребения М. И. Кутузова в Казанском соборе в Петербурге.

Публикуя первые три строфы этого стихотворения в статье «Объяснение» («Современник», 1836, кн. 4), посвященной стихотворению «Полководец», Пушкин писал: «Слава Кутузова неразрывно соединена со славою России, с памятью о величайшем событии новейшей истории. Его титло: спаситель России; его памятник: скала Святой Елены! <…> Один Кутузов мог предложить Бородинское сражение; один Кутузов мог отдать Москву неприятелю; один Кутузов мог оставаться в этом мудром деятельном бездействии, усыпляя Наполеона на пожарище Москвы и выжидая роковой минуты, ибо Кутузов один облечен был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!»

Полководец

Стихотворение посвящено памяти М. Б. Барклая де Толли (1751–1818), главнокомандующего русскими войсками в начале вторжения Наполеона в Россию. Его план, основанный на заманивании неприятеля в глубь страны и сохранении русской армии, не нашел поддержки у русского народа и войска, и Барклай был заменен М. И. Кутузовым.

В рукописи после слов: «Там, устарелый вождь! как ратник молодой…» следуют стихи: