Бородинское поле

Шедший впереди танк командира дивизии остановился, как только прострочила пулеметная очередь. А после удара пушки по бронетранспортеру командир генеральского танка понял, откуда стреляют, быстро развернул башню и подряд влепил в такой же, как и его, в свой, отечественный, но взбесившийся танк три снаряда. Он стрелял бы и еще, но в этом уже не было необходимости: "бешеный" танк был охвачен пламенем и окутан черным дымом, ровным столбом потянувшимся в блеклое морозное небо.

Кузьма Акулов, смертельно раненный в грудь горячим осколком снаряда, разорвавшегося внутри танка, оставлял этот мир спокойно и легко. Он исполнил то, что задумал, рассчитался с врагом сполна, и ему было только немного обидно, что ни подполковник Макаров, ни Елисей Цымбарев не могли видеть, как горели генеральская машина и бронетранспортер и как падали под свинцовым ливнем его пулемета фашисты в центре Бородинского поля.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Слава Макаров лежал в той же палате, в которой незадолго до этого лежал его дядя Игорь, и Варя по-прежнему большую часть времени проводила в госпитале, в свою квартиру не заходила, ночевала либо у родителей мужа, либо у своих на Верхней Масловке: Вера Ильинична постоянно справлялась о здоровье внука. Рана Святослава заживала быстро, и Святослав, как когда-то Игорь, за полночь засиживался в полутемном коридоре у столика, освещенного настольной лампой, и рассказывал Варе о делах фронтовых. И хоть недолго ему пришлось воевать, но рассказать было что.

Оказывается, курсант Макаров и ополченец Остапов воевали в одном сводном отряде в районе Утицы, Артемки, у самого Бородинского поля, а встретились друг с другом лишь за день до того трагического случая, когда осколок немецкой мины прошелся по ребрам Святослава. И Олег, как когда-то выносил с поля боя комиссара Гоголева, теперь вынес из-под обстрела будущего комиссара Макарова и, можно сказать, спас его.

- Мы сначала не узнали друг друга, - рассказывал Святослав полушепотом, переводя взгляд с Вари на Александру Васильевну. Прикрытый сверху полотенцем зеленый абажур тускло освещал его исхудавшее, а при таком освещении землисто-серое лицо. - В военной форме Олег Борисович совсем не похож…

- На кого? - спросила Варя, не сводя с племянника умиленного взгляда, ласково улыбаясь.

- На себя не похож, - с серьезным видом и взахлеб отвечал Святослав. - А он, вы знаете, тетя Варя, сильный, Олег Борисович. Я даже не ожидал. И, оказывается, храбрый. Через него прошел фашистский танк, это когда комиссара убило. Не наш комиссар, из другой части, артиллерист. Его, раненного, тоже Олег Борисович выносил.

- Постой, погоди, Славка, ты давай по порядку, не все сразу, - взволнованно перебила Варя. - Как это через Олега прошел танк? Ты оговорился?

- Да совсем не оговорился, он даже раздавил его противотанковое ружье, которое потом выбросить пришлось, - отвечал Святослав и принялся обстоятельно объяснять, как прошел немецкий танк через окоп, в котором сидел Олег, как потом Олег подстрелил немецкого танкиста и забрал его парабеллум, как потом смертельно раненный комиссар подарил ему свой автомат. Словом, он поведал Варе все, что успел узнать об Остапове как из рассказа самого Олега, так и со слов его товарищей. Варя слушала со страданием и гордостью за мужа. "А ведь он такой, мой родной Олежка, и другим он быть не может", - думала она, глядя на Святослава.

Эти рассказы продолжались почти каждую ночь, когда Святослав пошел на поправку. А потом его рассказы Варя пересказывала в большом новом многоэтажном доме на улице Чкалова и в деревянном ветхом домишке на Верхней Масловке, доставляя радость и Остаповым, и Макаровым. Наталья Павловна слушала невестку, не скрывая слез и не прерывая вопросами: только вздыхала. А Борис Всеволодович с отцовской гордостью повторял:

- Мм-да, все это похоже на Олега. Очень правдоподобно. - Как будто кто-то мог сомневаться в достоверности рассказов Святослава.

После того как за полночь Святослав уходил в палату, Варя спрашивала свою подругу:

- Ты знаешь, Саша, кого он мне напоминает? - И отвечала сама же: - Петю Ростова. Помнишь, у Толстого?

- По-моему, Петя был помоложе, тот еще мальчик вроде моего Коли. А твой племяш совсем взрослый. Серьезный, рассудительный.

- Да какой-же он рассудительный? - возражала Варя с нежностью и теплотой, которую она питала к племяннику. - Говорит сумбурно, никакой последовательности. Начнет про Олега и вдруг перескочит на какого-то комиссара. При чем тут комиссар?

- А при том, что и комиссара Олег спасал. Я смотрю, он у тебя там нечто вроде санитара или милосердного брата, - смеялась Саша и потом вдруг: - Ты письмо ему написала? Я ведь завтра на фронт. Туда, где твой Олег. Обязательно встречу. Теперь мы знаем, где он: пятая армия, тридцать вторая дивизия.

- Командует армией генерал Говоров, а дивизией полковник Полосухин, - в тон продолжала Варя. - Там тебя ждет Леонид Викторович Брусничкин.

- Он ждет нас обеих, - напомнила Саша. Варя поняла ее намек, ответила нерешительно: