Бородинское поле

Глеб Трофимович и Думчев обменялись многозначительными взглядами. В золотистых глазах Святослава сверкнул недобрый огонек. Отец хорошо знал этот огонек, этот характерный прищур, всегда напоминающий ему первую жену, мать Святослава, Нину Сергеевну. Она обычно так щурилась, когда была чем-то недовольна. И тонкие дуги-брови ее тогда вытягивались в ниточку, как сейчас у Святослава. Значит, и Святослав недоволен репликой Брусничкина. Мимолетные воспоминания о пропавших без вести жене и дочери отзывались в сердце Глеба Трофимовича тоскливой болью. Не глядя на Брусничкина, Святослав заговорил медленно своим тяжелым басом, и слова его казались круглыми, весомыми, как чугунные гири.

- Не совсем так, Леонид Викторович.

- Скорее, совсем не так, - бросил реплику Думчев, уставившись на Брусничкина сверлящим взглядом.

- Пожалуй, - продолжал Святослав. Теперь тонкие брови его опять круто изогнулись. - Израиль напал внезапно, вероломно, неожиданно. Его авиация свой первый удар нанесла по аэродромам. Бомбили сразу все египетские аэродромы. А в первый день, например, каирские аэродромы они бомбили пять раз. И как? Сначала разбивали взлетно-посадочные полосы. Затем ракетами и из пулеметов расстреливали стоящие самолеты и другую технику. Таким образом египетские войска, в сущности, лишились поддержки и прикрытия с воздуха. Небо над ними было открыто, и небо это исторгало на головы египетской армии тысячи бомб, ракет, свинцовый град и напалм. Вы себе представьте: открытая пустынная местность, под ногами раскаленный песок, над головой нещадное солнце и огонь. Опаленные напалмом, египетские солдаты катались в песке и в общем-то гибли. Дело доходило до курьезов: когда их главком маршал Амер поднялся на самолете в воздух, а затем не мог сесть ни на один военный аэродром, египетской зенитной артиллерии был отдан приказ вообще не открывать огня, чтобы не сбить своего маршала. Приказ этот выполнялся, но он дорого обошелся египтянам, потому что в это время израильтяне беспрепятственно бомбили предместья Каира и другие города.

- А я о чем говорю? - оживился Брусничкин, вставая. Движения его были грубы и в то же время проворны. - Это лишь подтверждает, что арабы воины никудышные. Иностранная пресса сообщала, что они бросали на поле боя совершенно целехонькую нашу военную технику: танки с горючим, артиллерию с боеприпасами. И бежали как очумелые. Разве не было такого? - На пухлых губах его блуждала злая улыбка, а в голосе звучал оттенок насмешки.

- Тут нужно разобраться, - ответил Святослав, погружаясь в себя. - Да, египтяне не были готовы к войне. Советской военной техникой владели плохо. Но в чем причина, почему? Вот вопрос, на который нужно дать правильный ответ.

- Да-да, почему? - снова спросил Брусничкин, округлив негодующие глаза.

- Кстати, отец, это и для твоей книги неплохой материал, - сказал Святослав, обращаясь к Глебу Трофимовичу. - Но мы об этом поговорим подробно в другой раз. Израильтяне хорошо подготовились к войне. В их армии работали американские инструкторы. Моше Даян, из которого западная пресса делает чуть ли не Наполеона, с удостоверением военного корреспондента израильской газеты "Маарив" стажировался во Вьетнаме. Ну и фактор внезапности сработал. Потом, нельзя забывать, что армия Египта - неоднородный организм. Генералы и офицеры - это представители имущих классов. К новому строю, к революции и к самому Насеру они относились в большинстве своем враждебно. К боевым действиям они не готовились, солдат не учили. А храбрости арабам не занимать, и вы не правы, Леонид Викторович. Первая бронетанковая бригада израильтян была почти полностью уничтожена. А с какой стойкостью и мужеством сражались сирийцы! В последний день войны в боях за город Эль-Кунейтра израильтяне понесли очень тяжелые потери. Или возьмите военные действия египтян в октябре пятьдесят шестого года. У деревни Абу-Агили два египетских пехотных батальона героически дрались с израильской мотомехбригадой. В том бою израильтяне потеряли сорок танков и восемь самолетов.

- Было и явное предательство, надо полагать? - заметил Глеб Трофимович с огорчением в голосе.