Бородинское поле

- Его гостиница в Атланте - это действительно шедевр? - оживленно атаковал Штучко. Несмотря на преклонный возраст, это был энергичный, очень подвижный старичок с седенькой клинышком бородкой и белоснежной, коротко стриженной головкой, и эту яркую глубокую седину резко оттеняли черные кисточки бровей, похожие на хвосты горностая, и кирпичик черных усов.

- В общем, да, сооружение необычное, смелое, в полном смысле современное, - несколько оживившись, охотно ответил Орлов. Он был доволен представившимся случаем здесь, в кругу специалистов, рассказать о работах популярного в США архитектора, поразившего воображение Александра Кирилловича. - Представьте себе холл - шестьдесят шесть метров в высоту и сорок два метра в диаметре. Не холл, а целая площадь. В холле фонтаны, деревья, скульптуры и стеклянные лифты. Все номера гостиницы на всех этажах выходят в этот холл. А круглая башня из стекла, окрашенного под цвет бронзы, и под ее синим куполом, на высоте шестидесяти метров, вращающийся бар! Это же помимо всего прочего и техническая находка. Масса света, воздуха, движения! Какая-то фантастика! Все это поражает, захватывает, впечатляет. Поражают масштабы, размеры.

- Вот это и есть чисто американский национальный стиль, - заметил Олег, не высказывая, однако, своего отношения к творчеству Портмана, работы которого знал лишь по рассказам побывавших в США архитекторов.

- При чем здесь стиль? - устало поморщился Александр Кириллович. - Важно удобство, изящество, дерзание, выдумка. Меня поразили гостиницы Портмана в Чикагском аэропорту и в Сан-Франциско. Они построены по-другому. У них свое лицо. Например, в чикагской вместо скульптурных украшений, характерных для Портмана, с потолка свисают две тысячи японских воздушных змеев. Заметьте: японских, а не американских и не русских.

Эта последняя фраза, приправленная ядом интонации, вызвала общий смех, и сам ее автор снисходительно улыбнулся.

- Отсюда ты делаешь вывод, - шутливо заметил Олег, - что архитектура вненациональна. - У него с Орловым уже раньше были споры на эту тему. Скрытая ирония довольно прозрачно светилась в его глазах.

- Выводы каждый волен делать сам, - снисходительно и небрежно отозвался Орлов-старший, и скептическая улыбка затрепетала на его толстых губах. - Между прочим, Джон Портман строит не только индивидуальные здания. Ему принадлежат многие архитектурные комплексы. Например, в Нью-Йорке он застроил целый район - Таймс-сквер. И это производит впечатление, чувствуется почерк большого зодчего. Правда, в отличие от вас он не только проектирует, но и сам строит. Он хозяин фирмы, располагающий крупным капиталом.

- Так что всякие излишества и новации оплачивает сам, - резюмировал Штучко и с грустью прибавил: - Портман может позволять себе эксперимент, а для нас невинный каприз Ивана Владиславовича Желтовского - его знаменитая башенка - уже прецедент, недопустимая вольность и расточительство.

- Кстати, ты в Детройте обратил внимание на застройку делового центра? - с мягкой лукавинкой спросил Олег, но Орлову этот вопрос показался язвительным и беспощадным; он догадался о подлинном смысле вопроса. Ответил, разыгрывая наивность и беспечность:

- Я тебя понял. Да, он похож на наш Калининский проспект. Ну и что из этого? В конце концов, какое это имеет значение? А вашингтонский Капитолий разве не напоминает тебе римский?

К компании подошла Варвара Трофимовна и пригласила к столу.

Прерванный разговор выходил на рискованную дорожку, и за столом решили его не продолжать, чтоб не портить торжества, которое открыл краткой речью Павел Штучко. Он говорил по поручению правления Союза архитекторов. Трескучий голос его произносил такие высокие похвалы по адресу юбиляра и звучал так искренне, что не верилось ни одному его слову. Затем он раскрыл зеленую с золотым тиснением папку, торжественно зачитал текст приветственного адреса и вручил его юбиляру. Борис Всеволодович предложил избрать тамадой Брусничкина, и Леонид Викторович с удовольствием взял в свои руки "бразды правления".

Все шло, как обычно водится в таких случаях: тосты, добрые пожелания - за юбиляра, полного творческих сил и замыслов, за его талант, за все, что создал и еще создаст, за Варвару Трофимовну, без которой Олег Борисович вообще ничего не создал бы, за их сына Игоря - верного стража и защитника Отечества.