Бородинское поле

Бен не знает, успешно ли сработали его коллеги из других групп. Ему и его приятелю Арту Эйзенштоку было поручено советское представительство. Арт был за старшего, Бен - его подручный. Еще засветло, днем, они осмотрели дом, в котором жили советские дипломаты, внимательно, как опытные уголовники, изучили скрытые подходы, парадный вход, окна квартир. Арт считал, что произвести взрыв или поджог помещения представительства связано с некоторым риском. Куда проще обстрелять квартиру. Бен находил такое решение вполне резонным. К дому они подъехали вечером. Бен сидел за рулем. В окнах намеченной для обстрела квартиры горел свет. Там были люди, семья: муж, жена, дети. Но это абсолютно не тревожило Бена и Арта, не задевало ни мыслей, ни чувств. Тех, кто находился там, за освещенными окнами, они не считали за людей: их они называли врагами, личными врагами, врагами Израиля и, следовательно, Америки, поскольку для Бена Раймона и Арта Эйзенштока Израиль был особым, возможно самым главным, штатом США. И Арт стрелял по окнам хладнокровно, с жестокостью профессионального убийцы. После выстрелов они в ту же минуту умчались на большой скорости и затем в условленном месте бросили машину и сами скрылись, разойдясь в разные стороны. Машина принадлежала одному из их же шайки, они ее "угнали", разумеется, с согласия владельца, который по договоренности с "угонщиками" заявил в полицию об угоне его машины именно в то самое время, когда Арт стрелял по окнам квартиры советских дипломатов. Вскоре после этого, как и следовало, "угнанная" машина нашлась, и все было о'кей.

Тем не менее Бен волновался. Беспокоили его слова Виктора - неужто и в самом деле знает, где он был и что делал? Но откуда такая осведомленность? Виктор может рассказать родителям, Флоре, а та - своим родителям, и тайна преступления перестанет быть тайной для полиции. Советский посол, разумеется, заявит протест и потребует наказать виновных, особенно если их акция привела к человеческим жертвам.

О возможности человеческих жертв он подумал лишь сейчас, запершись в своей комнате. И не жалость к жертвам шевельнулась в нем. Мысль эта не задела ни одной струны души. Лишь разум напомнил о возможной расплате. Но он утешал, успокаивал себя убеждением: расплаты не будет. Он припоминал, сколько подобных акций совершила "Лига защиты евреев". 1968 год. В Нью-Йорке, Вашингтоне, Филадельфии и Бостоне мальчики из лиги устроили побоище неграм и пуэрториканцам, а заодно и полицейским, пытавшимся вмешаться и навести порядок. 1969 год. Попытка ворваться в помещение ТАСС и учинить там погром. Попытка поджечь дома арабских дипломатов. 1970 год. Манифестация перед зданием советской миссии в ООН и стычка с полицией. Нападение на арабских сотрудников ООН. Налет на советско-американскую торговую компанию. 1971 год. Взрывы в помещениях арабских, африканских и советских представительств в США. Тогда был арестован их главарь Меир Кохане и тут же освобожден. 1972 год. Подожгли здание советской миссии в ООН. Погром в конторе советской компании "Аэрофлот".

Да что вспоминать: лига действует активно, и счет ее "побед" с каждым годом растет. И будет расти, Бен в этом убежден, и убежденность эта возвращает ему спокойствие и уверенность. Ничего с ним не случится: за его спиной раввин Меир Кохане, а за спиной Меира - генерал Перес и еще боссы рангом повыше. Они в обиду не дадут. Придет время, и они загонят за колючую проволоку всех негров, пуэрториканцев, .арабов, а вместе с ними и либералов типа конгрессмена Флеминга. Они напомнят им, кто открыл Америку и для кого. Они покажут им на практике, что представляет собой расизм и расовая дискриминация. Нет, мистер Флеминг, ваша карта бита, вы давно остались без козырей.

Бен поймал себя на мысли, что он сейчас злится одновременно на Генри Флеминга и на свою мать. Ему показалось это нелепым: какая между ними связь? На Флеминга - понятно: не зря же генерал Перес считает его "красным" конгрессменом, представителем "пятой колонны" в конгрессе. Ну а мама, при чем тут она, что его взбесило? Эта случайная фраза "Будто за тобой гнались"? Нет, разумеется, дело не во фразе. Мать его раздражает постоянно всем своим поведением, начиная с того, что разговаривает с ним по-русски. Правда, Бен демонстративно и принципиально отвечает ей только на английском. Но самое худшее, что она русская, и от этого Бен страдает больше всего и злится, и, возможно, временами ненавидит свою мать за то, что она русская. Из-за этого он постоянно чувствует свою неполноценность среди дружков по лиге. Ему кажется, что чистокровные смотрят на него свысока, как на второсортного, и не совсем ему доверяют. Вот и эти выстрелы по окнам доверили не ему, а Арту, хотя Бен считается лучшим стрелком в их группе. Иногда ему хочется упрекнуть отца жестоким вопросом: "Ну зачем ты женился на русской?" Он понимает, что это глупо, и изо всех сил старается выделиться, отличиться, делом доказать свою преданность сиону.