Бородинское поле

Беженцы. Их миллионы, арабов, насильно согнанных израильтянами со своей земли. Дома их разрушали бульдозеры вместе со всем имуществом. Слезы, горе, проклятие. Ничто не принимается современными варварами во внимание. Конгрессмен Флеминг листает только что вышедшую из печати книгу израильского юриста Фелиции Лангер под названием "Своими собственными глазами". Автор - объективный свидетель злодеяний своих соотечественников. Флеминг читает: "От деревень в районе Латурна не осталось камня на камне. Что означает последнее выражение, я поняла по-настоящему лишь тогда, когда увидела голое место, оставшееся там, где некогда стояли дома. Пожалуй, римляне в подобных случаях действовали с меньшей основательностью: они по крайней мере оставили нам одну стену".

Он вчитывается в скупые строки, где каждая страница наполнена человеческим страданием. "Клубы пыли, поднятой взрывом, взметнулись к серому летнему небу, не оставив после себя и следа. Позади звон разбитых стекол в деревенских домах и содрогание почвы под ногами, окоченевшими от страха. Было пять домов - и нет их. Пять надежных очагов… превращены в развалины. Нет, это не страшный сон. Да увидят глаза твои и никогда не забудут!.. Место действия - деревня Абу-Дайс, расположенная поблизости от арабской части Иерусалима".

Он вчитывался в обвинительные документы, дрожа от ярости и гнева. Ему хотелось закричать на весь мир, чтоб о том, что знает он, узнало все человечество. Но он чувствовал свое бессилие, потому что мировая трибуна подвластна опять же тем, кто творит беззаконие, произвол и жестокость, цинично прикрывая свои преступления ворохом засушенных и выцветших от неуместного и бесстыжего употребления слов: "демократия", "свобода", "закон", "справедливость", "права человека". Перед глазами Флеминга стоял образ одной из жертв этой "свободы" и "демократии", "законности" и "справедливости" - Сулеймана аль-Наджаб. Израильские палачи схватили его средь бела дня на улице Иерусалима, втолкнули в автомашину, завязали глаза и стали избивать. Флеминг читал: "…первые две недели он совершенно не видел света, так как все это время у него были завязаны глаза. Его правая нога была прикована цепью длиною сантиметров тридцать к железной двери камеры. Он не мог отойти от двери для того, чтобы вздремнуть в короткие перерывы между допросами. Во время допросов его нещадно избивали, раздев догола. Его били толстой длинной палкой. Иногда сажали на стул, привязав ноги и руки к ножкам и спинке стула, затем в таком положении клали на пол, так что его ноги повисали в воздухе, и били палкой по ступням".

Тяжело читать такое, жутко. А страница за страницей скупыми словами излагали все новые факты. "Инженер Мухамед Аббас Абд-аль-Хакк. Арестован 4 мая 1974 года. В тюрьме Наблуса был подвергнут пыткам. 26 мая 1974 года его перевели в военную тюрьму. Там его, голого, поместили в малюсенькую камеру, объемом не больше холодильника. Пол камеры был усыпан острой щебенкой. Его выводили во двор и там заставляли ползать на четвереньках, в то время как солдаты садились на него верхом". "Халил Хиджази. Арестован 22 апреля 1974 года. Большую часть времени он находился в камере голым, ему не разрешали умываться, круглые сутки не давали ни есть, ни спать и лишали воды. Ему угрожали, что приведут в тюрьму жену, где четверо солдат станут ее насиловать. В один из дней к нему неожиданно привели жену и немедленно увели, не дав даже поздороваться. Представитель "Шин-бет" (израильская контрразведка - прим. автора) заявил Халилу, что его жену отвели к солдатам, как и предупреждали".

Нет, конгрессмен Флеминг не мог больше читать душераздирающие документы. Он поднялся из-за стола и, сложив на груди руки, медленно прошелся по просторному кабинету. Он думал теперь не о жертвах, а о палачах. Кто они?.. Люди? Не-е-т, это уже не люди, это выродки человечества. И какой цинизм - они считают себя цветом цивилизации, божьими избранниками, призванными повелевать другими народами! Он представил себе, как, завладев миром, эти выродки-садисты велят человечеству стать на четвереньки, а сами сядут на него верхом. Зрелище получилось жутковатое и совсем не фантастическое. Америка уже опустилась на четвереньки, подставив свою спину наездникам из военно-промышленного комплекса, и генерал Перес уже самоуверенно размахивает кнутом. Осталось совсем немного.

Будущее своей страны Генри Флемингу представлялось мрачным и безысходным. Никаких обнадеживающих перспектив - страна идет к своему закату, и ничто не может ее спасти. Он не видел в США силы, которая могла бы противопоставить себя генералу Пересу. Да появись такая сила, и Перес раздавит ее еще в колыбели. Он знал, что во главе американских профсоюзов стоят такие же пересы. И хотя на них нет военных мундиров, зато они вышколены в политической демагогии. Для него не были секретом просионистские взгляды главного профсоюзного босса Джорджа Мини.