Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1907–1914)

Тогда Россия решила обратиться к союзникам по Антанте. В телеграмме от 25 ноября (8 декабря) 1913 г. министр иностранных дел Сазонов просил российских послов в Париже и Лондоне выяснить, насколько французское и английское правительства считают командование германским офицером корпусом в Константинополе «совместимым с их интересами, достоинством их представительств, при становлении неравенств условий в Константинополе». Одновременно Сазонов предложил поставить вопрос о «соответствующих компенсациях для других держав» в случае, если дальнейшие настояния России в Берлине не достигнут успеха[653].

Французская дипломатия, опасавшаяся, как бы Россия не сговорилась с Германией и не надоумила ее перевести военную миссию в Смирну (Измир), была склонна поссорить Германию и Россию. Содержание переговоров Коковцова в Берлине неожиданно было разглашено в печати. В середине ноября 1913 г. во французской газете «Temps» (Темпе) были опубликованы все подробности переговоров Коковцова в Берлине, о которых было известно только французскому послу в Германии[654]

.

Позиция британской дипломатии была сложна и противоречива, что определялось целым рядом обстоятельств во взаимоотношениях Англии и Германии. В Германии, усиленно готовясь к большой войне, делали ставку на то, что Лондон в случае войны останется нейтральным[655]. «Положение Лондона усложнялось тем обстоятельством, что с 1908 г. в Турции находилась английская военно-морская миссия во главе с адмиралом, осуществлявшая реорганизацию турецкого флота. Отсюда известная двойственность действий британской дипломатии в вопросе о миссии Лимана фон Сандерса»[656]

.

Сазонов начал переговоры с Францией и Англией в том направлении, чтобы, если «переговоры с Берлином окажутся бесполезными, были предприняты совместные шаги в Константинополе с указанием, что уступки, сделанные Германии, выдвигают вопрос о равноценных компенсациях по отношению к другим державам»[657].

Британия и Франция также выступали против экспансионистской политики Германии на Ближнем Востоке, где Турция с экономической, геополитической и стратегической точки зрения занимала весьма выгодное положение. Назначение германского генерала командиром корпуса в Константинополе существенно затрагивало британские интересы в этом важном регионе. Лондон не мог примириться с приобретением Германией господствующего положения на Босфоре, откуда она могла непосредственно угрожать важнейшей колонии Великобритании — Индии, Суэцкому каналу и британским позициям в Египте. «Кроме того, Англия и Франция значительную часть своего продовольствия доставляли из Южной России через Черноморские проливы. Усиление Германии на Босфоре в случае осложнений могло бы угрожать Англии прекращением вывоза продуктов»[658]

. Берлин предложил Лондону компенсации за согласие на допущение германской военной миссии в Турцию. По сведениям, полученным Генеральным штабом из Киевского военного округа, предложение Германии сводилось к следующему:

«1) предоставлению английскому правительству, начиная с 1 июня 1914 г., исключительной монополии на изготовление для турецких войск на турецкой территории недостающего количества вооружения и боевых припасов к принятым в турецкой армии образцам вооружения и на производство переделок и ремонт оружия;

2) допущению на суда турецкого флота 10 % английского командного состава. Есть такие сведения, что проектируемые германским правительством условия компенсации для Англии последней признаются неприемлемыми вследствие ограниченного их размера»[659]

. Правительство Франции выражало готовность поддержать любые действия России, но оно интересовалось, какие мероприятия собирается провести союзница в том случае, если совместное выступление держав Антанты в Берлине и Константинополе не принесет желаемых результатов. Французский министр иностранных дел С. Пишон заявил турецкому послу в Париже Рифат-паше: «Если Порта не откажется от осуществления сказанного плана, Франция потребует для себя чрезвычайных компенсаций морального и политического характера»[660].

Франция, пользуясь большим влиянием в Азиатской Турции и Константинополе, хотела сохранить статус-кво как можно дольше или по крайней мере до тех пор, пока державы не придут к соглашению о разделе Османской империи на взаимно выгодных началах. Несколько дней спустя посол Франции в Петербурге Т. Делькассе послал французскому правительству мрачное предупреждение: «Развал Турции на куски уже начался или вот-вот начнется, и Германия займет положение, гарантирующее ей все выгоды от раздела»[661].