Босяки и комиссары

Влад, конечно, очень умело руководил нашими делами во ВНИИ, и в принципе хранить товар там на складе можно было спокойно. Но оставлять большое количество столь опасного вещества и надолго тоже было не хорошо. Все-таки это большое предприятие, там ходит много сотрудников, много людей со стороны бывает, разные службы могут проводить ревизии — вдруг кто-нибудь случайно да обратит внимание на наши канистры и решит выяснить, что в них внутри и кому предназначено.

Поэтому я стал договариваться о том, чтобы переправлять в Таллин свой товар чаще и оставлять его уже там на хранение. Среди прочего, я рассказал об этих планах и Олверу, который иногда помогал переправлять мои канистры через шоферов, работавших в его транспортной компании. Когда я первый раз к нему обращался за помощью, то рассказывал, что в моих канистрах совершенно безобидное ароматическое масло, которое мы хотим доставить в Таллин без лишней волокиты и таможенных сборов. Но от Сергея из Нарвы, с которым я познакомил Олвера, чтобы тот помогал с проездом фур через таможню и забирал товар, он со временем узнал, что возим мы вещь не столь безобидную и куда более ценную. Поэтому платить Олверу за помощь в этом деле приходилось, конечно, тоже больше, чем поначалу.

Естественно, Олвер хотел подзаработать и часто предлагал свои услуги. Узнав же про мою проблему со скопившимся товаром, стал уговаривать меня перевезти его сразу весь, поскольку, мол, у него в ближайшие дни в Москву должны отправиться сразу пять или шесть машин. Пойдут они колонной, в оба конца с товаром, и шоферы почти все опытные, которые раньше уже возили мое «масло». Поэтому запросто за один рейс они доставят все двенадцать канистр, что у меня без дела стоят в Москве.

Идея эта мне с самого начала не очень понравилась — отправлять весь товар одним транспортом слишком опасно. Случись что, и все сразу пропадет. А деньги это немалые, это же больше 360 кг товара, сколько миллионов таблеток. Но Олвер все уговаривал, рассказывая, что потом у него в Москву машины пойдут еще не скоро, и я поддался.

Встретились мы с ним на той же стоянке у торгового центра «Гранд», куда он приехал на своей машине. Мы перегрузили из моего прицепа все канистры, и он повез их на стоянку грузовых фур, чтобы водители прятали их по своим машинам. На следующий день я, как обычно, поездом выехал в Таллин, где стал ждать вестей от Олвера. Первый день о нем ничего не было слышно, но я не волновался, поскольку грузовые фуры иногда по несколько дней простаивали на границе из-за медлительности таможни. Еще через день я зашел по делам к Марво и от него услышал, что кто-то из его людей узнал, будто на границе эстонские таможенники остановили грузовики Олвера и при обыске обнаружили и арестовали 360 кг MDP. Сам Марво уверял, что ничего про это не знает и вообще не в курсе, что я такую большую партию товара отправил в Таллин.

Я ему не очень верил. Самого его, конечно, я не предупреждал заранее о своих планах. Но, думал я, наверняка о перевозке MDP Марво доложил тот же Сергей, с которым общался Олвер. И все это выглядело подозрительно. Но, как ни крути, пока никаких поводов в чем-то обвинять Марво у меня не было. Ведь об отправке товара через Олвера я договаривался сам, да и Олвер изначально был моим знакомым.

Я принялся разыскивать Олвера, но он на мои звонки не отвечал, а жена говорила, что он как уехал в Москву, так с тех пор дома и не появлялся. Телефон Сергея тоже не отвечал, а Марво уверял, что ему никаких вестей тоже не приходило. Я встретился с Калле. Он сказал, что про изъятие на границе почти 4 центнеров MDP не в курсе, но попробует узнать.

Все это выглядело очень странно. Если бы таможня и вправду арестовала на границе такую крупную партию столь опасного вещества, это должно было стать большим скандалом. Насколько я слышал, такого в Эстонии вообще никогда не было. А если где в Европе обнаруживали куда меньшее количество MDP-2-P, об этом писали все газеты и рассказывали в теленовостях, полиция докладывала о раскрытии крупного наркоканала. Но в Эстонии ни о чем таком никто не слышал.

Получалось, что меня опять обманули. Отобрали все, что у меня было, все, что я сделал за свои деньги и на свой страх и риск! А теперь, наверное, попробуют, как раньше, заставить меня все это самому еще раз купить. Вести разговоры в такой ситуации было уже слишком унизительно. Получалось, я, как маленький мальчик, которого старшеклассники обижают, отобрав любимую вещь, — что, мне им теперь кричать: «Отдайте, отдайте! Так нечестно!»? А они еще больше будут потешаться. В общем, разозлился я очень сильно и решил навсегда со всей этой компанией покончить.