Босяки и комиссары

Времени говорить без посторонних свидетелей у нас было мало, не больше часа, поскольку Елене надо было вернуться строго до конца перерыва. Поэтому, сделав заказ, я сразу приступил к делу, осторожно заведя разговор о метиламине и надеясь, что интуиция, почти всегда подсказывавшая мне, с кем стоит иметь дело, а с кем — нет, не подведет и на этот раз. Кроме того, я рассчитывал и на природную отзывчивость и доброжелательность сибиряков, о которых знал не понаслышке и которые, как мне показалось, были заметны в словах и поведении Елены.

Еще в молодости, когда работал снабженцем на заводе, мне несколько раз приходилось бывать в Сибири, и я обращал внимание, что там людям более свойственна готовность прийти на помощь даже совершенно незнакомому человеку. Потом я много раз слышал об этом и от других людей. Кто-то объяснял это суровым климатом и огромными расстояниями Сибири, из-за которых даже не очень долгие путешествия и отлучки из дома могли грозить смертельной опасностью, и считалось само собой разумеющимся помогать первому встречному. Из тех простых соображений, что в случае чего точно так же и ты сможешь рассчитывать на помощь. Другие считали, что это следствие тяжелейших испытаний, выпавших на долю живших или попавших волею судеб в эти края людей в XX веке, когда сюда миллионами ссылались целые народы, репрессированные царской, а потом и советской властью, и вообще все неугодные, из-за чего Сибирь превратилась в своеобразную зону выживания. А возможно, полагал я, здесь наложились самые разные обстоятельства. Но я знал, что сибиряки народ особенный.

Я в подробностях изложил Елене свою обычную версию, зачем мне нужен метиламин — причем не он один, а среди многих других химикатов. О том, что в Эстонии у нас фирма, которая занимается производством амбры — закрепителя запаха для парфюмерии, который мы продаем в Скандинавию и другие европейские страны. Основное производство находится у нас в Москве во ВНИИ, который обеспечивает переработку закупаемого нами сырья. Елена тут меня перебила уточняющим вопросом:

— А метиламин вы используете как экстрагент, так ведь?

Тут я узнал это новое полезное слово, очень хорошо объяснявшее, для чего может понадобиться честным бизнесменам такое опасное вещество. Но, конечно, вида не подал и подтвердил все как само собой разумеющееся.

Я рассказал Елене, что изначально у моих партнеров был собственный небольшой запас метиламина, но он закончился, и работа встала. Мы пытались (что было настоящей правдой) попробовать закупить этот реактив около Москвы на других комбинатах, но там сообщили, что у них тоже ничего не осталось. Ждать новой партии еще долго, больше месяца, а поскольку нам нужно совсем немного метиламина — 100–200 кг, а для него еще массу разрешений оформлять и искать специальную нестандартную тару, значит, закупить его мы сможем совсем не скоро.

Елену эта история нисколько не удивила, но она объяснила, что ситуация у моей фирмы непростая. Везти вот так метиламин из Ангарска в Москву на свой страх и риск, без спецтранспорта и нужных разрешений — дело очень опасное. Если вдруг кто остановит меня или просто узнает про мой груз, тут же уголовное дело возбудят — и на меня, за перевозку ядовитых веществ, и будут искать того, кто мне его продал. Риск тут очень большой для всех. Я на это отвечал, что, конечно, мы с партнерами все понимаем, но надо же попытаться тут что-то сделать — производство стоит, мы теряем деньги и клиентов. Тем более что метиламин мы же не собираемся вывозить из России, и такой большой опасности, как при пересечении границы, нет. Там-то точно и таможня, и пограничники — все будут под лупой изучать, что мы везем. А здесь же мне надо это вещество всего лишь до ВНИИ в Москве довезти, а у него-то с разрешениями и необходимым оборудованием и для перевозки, и для хранения все в порядке. Там уже никаких проблем не будет. То есть нарушение закона в моей миссии, рассуждал я, конечно, есть, но не так уж и много. И всего на некоторый промежуточный период.

Елена на это еще раз покачала головой, посетовав, насколько у меня сложная и рискованная задача. Время обеденного перерыва уже подошло к концу, и она заторопилась на работу, но все же пообещала подумать, как мне можно помочь. На следующий день к вечеру мы договорились снова встретиться, чтобы Елена могла сказать о результатах своих изысканий — возможно ли в принципе добыть для меня метиламин.