Босяки и комиссары

Появление этого пассажира тут же привлекло внимание завсегдатаев подобных мест — носильщиков, карманных воров и мошенников, оперативников и постовых, в силу жизненных обстоятельств и профессиональных обязанностей вынужденных днями напролет заниматься наблюдением за окружающей публикой. Для них он выделялся из толпы примерно как верблюд в табуне лошадей. Во-первых, наметанный глаз сразу определял в незнакомце человека со стороны, оказавшегося здесь лишь в силу каких-то особых обстоятельств. Казанский вокзал — московские ворота в Сибирь, на Урал, в Поволжье, на Кавказ, в Азию. Туда и оттуда поездами — в тесноте, с минимумом удобств, по несколько дней в жару и мороз — ездят лишь простые люди. У кого деньги хоть немного водятся, давно уж самолетами летают или, на худой конец, едут на своей машине — с остановками в хороших гостиницах.

Этот же пассажир по многим признакам — не броской, но не дешевой добротной одежде, раскованному и спокойному поведению, свободному взгляду — никак не походил на жителя российской провинции, считающего каждую копейку и боящегося любого представителя власти. А особо проницательный наблюдатель, возможно, даже предположил бы, что он и не из Москвы или Петербурга, а вообще иностранец. И был бы совершенно прав. Но это только малая часть странностей данного гражданина. В конце концов, иностранцы — путешественники и просто любители экзотики — на Казанском вокзале появляются не так уж редко. Но этот явно не турист, не любитель дикой природы или русской старины, что видно по его багажу. На тележке, которую пассажир с трудом катил по перрону, притянутые брезентовыми ремнями и переложенные дощечками, лежали два огромных, почти в два метра длиной стальных баллона. Обычно в таких баллонах, именуемых в народе кислородными или ацетиленовыми, хранят сжиженный или сжатый газ. Правда, что именно в этих, понять было невозможно — баллоны странного пассажира были явно не новые, с остатками синей краски и без каких-либо опознавательных знаков и надписей.

Для людей, привыкших следить за вокзальным пространством и, в зависимости от рода занятий, как-либо реагировать на изменения ситуации, появление столь необычного персонажа создавало ряд неразрешимых загадок. Что это за человек и почему он везет газовые баллоны? Это сварщик? Нет, местные рабочие всем хорошо известны, да и одет он совсем неподобающе для сварщика. Он привез баллоны на поезде? Но это маловероятно: какой идиот и зачем повезет пассажирским поездом газовые баллоны? Если вез грузовым поездом, то и получал бы не здесь, а на грузовой станции. Может, он их украл? Но где и зачем? И почему везет через весь вокзал на глазах сотен людей и вовсе не таится? И почему тогда выглядит как пассажир?

В общем, случись это все в обычный день, высокому гражданину при столь демонстративном поведении вряд ли удалось бы избежать объяснений с представителями вокзального правопорядка, что наверняка вылилось бы в отдельную и довольно длительную историю. Для начала, когда у него попросили бы паспорт и поинтересовались, что он тут делает, выяснилось бы, что пассажир этот — иностранец и плохо говорит по-русски. Сильный характерный акцент выдавал в нем жителя Эстонии, что и подтверждал бы предъявленный синий паспорт со львами на обложке. Изъяснялся по-русски гражданин довольно бегло, но большую часть слов непривычному уху было не разобрать, поэтому вокзальные милиционеры — нередко хорошо натренированные на выуживание взяток и прямое вымогательство — нашли бы в его лице благодатную жертву.

Самого гражданина, надо сказать, такой поворот вовсе не пугал, скорее он был к этому готов. За свою жизнь он много раз выпутывался из куда более сложных ситуаций и хорошо знал, как следует себя вести и как говорить с представителями того или иного российского ведомства. Вокзальные милиционеры в этом смысле для него были самыми простыми и предсказуемыми собеседниками. Что бы он им рассказывал, сказать сложно. Возможно, высокий эстонец предполагал импровизировать, а может, у него были заранее придуманы какие-то объяснения — как очутился на Казанском вокзале, что за баллоны и зачем он тащит. В зависимости от настроения он поступал по-разному, но всегда имел некоторую сумму для взятки. Но ни деньги, ни хитрость ему так и не пригодились, поскольку день это был вовсе не обычный.